«Сталкер» vs «Сияние»: 35 лет на экране
- 19 мая 2015 10:21
- Максим Марков
© Ridus.ru
Насчёт «Сталкера» необходимо сразу уточнить: 19-го мая 1980-го — это лишь дата выхода в кинотеатрах давно уже к тому времени готовой картины. Но признаем, что фильм начинает жить именно тогда, когда его видят зрители — и отметим нынче именно «прокатный» юбилей шедевра Андрея Тарковского. Совпавший, как уже сказано, с аналогичным юбилеем «Сияния» Стэнли Кубрика, которое появилось в американских залах всего несколькими днями позже, 23-го мая.
Разумеется, это очень разные ленты — и по сюжету, и по картинке, и по возникающим ощущениям. Для одних «Сияние» может быть лучшим фильмом ужасов на свете, а «Сталкер» — невыносимой скукотищей; другие, напротив, скажут, что Тарковский каждый кадр насытил глубочайшими мыслями, а Кубрик, поддавшись искушениям жанра, погнался за «дешёвыми» искусственными эффектами. Однако есть между этими двумя произведениями и точки соприкосновения.
Начнём с литературной основы: что братья Стругацкие, что Стивен Кинг — безусловные классики своего жанра. И хотя Кинга называют «королём ужасов», в то время как Стругацкие были мастерами преимущественно социальной фантастики, литературоведы (да и просто внимательные читатели) легко найдут в их книгах общие мотивы. Пусть американский беллетрист и не копает так глубоко, как наши, но и у него присутствует в романах тема тяжкого бремени избранности, когда герой рано или поздно понимает: богом быть трудно. А что такое «Отель „У погибшего альпиниста“», как не советский триллер с фантастической подкладкой?.. Кстати, экранизация этой повести совсем ненадолго опередила сравниваемые нами картины, а то бы можно было сопоставить не два фильма, а две гостиницы.
Забегая вперёд, следует назвать одну из причин «запоздавших» премьер: что Тарковский, что Кубрик не считались с общепринятыми производственными планами и работали не по графику, а по воле сердца и художественного чутья. Оставим в стороне трагическую историю создания «Сталкера», она многократно описана историками кино: фильм пришлось полностью переснимать из-за технического (как принято считать) брака. На даже без этого печального факта очевидно, что Тарковский снимал очень долго даже по советским меркам, добиваясь появления невидимых, казалось бы, никому нюансов и полного совершенства кадра. Точно также вёл себя и Кубрик, которому было, вероятно, куда тяжелее настаивать на своём, учитывая, что работал он в условиях капиталистической системы, где деньги, затрачиваемые на каждый день съёмок, считали совсем по-другому, нежели в СССР. Тем не менее, его поиски идеала стали для англоязычного кинематографа легендой: если что-то было не так, он мог раз за разом, порой даже в течение нескольких месяцев, возвращаться к одной и той же сцене — выматывая всех, но добиваясь в результате требуемого.
Кубрик и Тарковский были похожи не только своей «въедливостью» — их объединял и интерес к одним и тем же темам. Тарковский дебютировал фильмом о войне «Иваново детство» — за несколько лет до этого Кубрик снял своё военное кино «Тропы славы»; Тарковский поставил исторический эпос «Андрей Рублёв» — у Кубрика был «Спартак». И хотя сравнивать эти ленты нет смысла, определённые пересечения режиссёрских путей налицо. К тому же документально доказано, что «Солярис» появился как наш ответ «Космической одиссее 2001 года»: увидев картину Кубрика, Тарковский загорелся идеей тоже снять фантастический фильм, но иначе, «правильно». Чего не было у Кубрика, так этого автобиографического «Зеркала» — тут Тарковский пошёл своей, никем ещё нехоженой дорогой.
Здесь мы, наконец, переходим непосредственно к «Сталкеру» и «Сиянию» с тем же вопросом: что может быть общего у экзистенционального путешествия в запретную Зону и зимы, проведённой в отрезанном от внешнего мира отеле? Но ведь даже не касаясь сюжетных деталей (всем, будем думать, хорошо известных) очевидно, что Зона и «Оверлук» родственны если не происхождению, то по таящимся в их нутре тёмным силам. Действительно ли снег затрудняет путь к расположенной где-то в горах гостинице — а может, само Провидение? Так ли уж нет человеческих усилий в том, что произошло с Зоной?..
Что в первом, что во втором случае место, куда приходят герои, не просто отдалено от людей, но имеет мистическую, если угодно, природу: там происходит нечто, неподвластное человеческому разуму. И в центре этого пространства — некая Комната, либо проецирующая свои ужасы, либо вбирающая ваши выстраданные желания. Вот она — рукою подать, однако дорога к ней сопряжена с определёнными сложностями: в Зоне, как мы помним, прямой путь — не самый короткий, но и линейки гостиничных коридоров словно бы складываются в лабиринт, рифмующийся с тем, что находится под открытым небом. К тому же мало просто дойти до Комнаты: вход сюда — смертельно опасен, а уж дружба с демонами до добра точно никогда не доводила.
Немаловажен и мотив, выраженный словами Сталкера: «Всё, что здесь происходит, зависит не от Зоны, а от нас». Бесы, исполнив желание Джека Торренса напиться, не толкали его на убийство, а лишь питались потаёнными мыслями, проявляя тем самым то, что ранее было скрыто под маской благопристойности. Не высказанное, а самое заветное исполнится и у тех, кто решится просить что-либо в Зоне.
Кстати, а разве не похож гостиничный бар «Оверлука» на тот бар, что расположен в пограничном с Зоной районе — где Писатель предлагает выпить «по стаканчику на дорогу» и куда троица путешественников возвращается в финале «Сталкера»?..
Писателем считает себя и Джек, взявшийся за работу в закрытом на зиму отеле с тем расчётом, что там у него будет достаточно времени, дабы поработать над новым романом. Его коллега в свою очередь направляется к волшебной комнате в надежде вымолить у неё вдохновения. Исход нам известен: один сочинит и размножит единственную строчку, другой откажется загадывать желание, засомневавшись в том, что это принесёт ему искомое удовлетворение. К слову, и Джек Николсон, и Анатолий Солоницын играли писателей и впоследствии: первый, например, получил «Оскар» за «Лучше не бывает», второй — «Серебряного медведя» за «Двадцать шесть дней из жизни Достоевского».
Самое же очевидное пересечение двух фильмов — дети, обладающие особыми способностями. «Сияние» ведь — это дар, имеющийся у Дэнни Торренса: он не просто беседует с невидимым другом, но и видит то, что иным недоступно. Дочка же Сталкера Мартышка пусть и инвалид, зато здорово умеет двигать предметы одним своим взглядом.
Но что совсем уж безусловно — то влияние, которое обе картины оказали как на мировой кинематограф, так и на культуру в целом. Пусть некоторые не выдерживают монотонности «Сталкера», а другие боятся «страстей» «Сияния», очевидно, что и Андрей Тарковский, и Стэнли Кубрик сняли фильмы, ничуть не утратившие за 35 лет со дня премьеры своего значения. Это то кино, к которому так или иначе возвращаешься бесконечно.
- Телеграм
- Дзен
- Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.
Войти через социальные сети: