Могут ли квантовая физика, теория поля и прочие абстрактные области знания мешать политикам настолько, что они готовы бороться с учеными из этих областей, как со злейшими врагами?

В нормальных странах — нет, скажете вы и будете правы. Но если к власти приходит неграмотный, одержимый только жаждой этой самой власти фанатик, любой собирательный дон Рэба, то всем согражданам, кто в школе имел оценки по основным предметам хотя бы выше тройки, есть смысл подумать об эмиграции (если успеют, конечно).

Дон Рэба ...словно, не знал ничего, кроме параноической задачи — истребить культуру, А. и Б. Стругацкие, «Трудно быть богом».

Один из многих парадоксов и противоречий советской истории состоит в том, что советскую науку, а если точнее — ядерную физику, спас от разгрома воинствующими дилетантами человек, который сам был малограмотным маньяком-садистом, говорит академик отделения историко-филологических наук РАН Юрий Пивоваров.

Можно сказать, что один маньяк и дилетант спас величайших русских ученых от другого маньяка и дилетанта — что, впрочем, вполне укладывается в гегелевскую концепцию единства и борьбы противоположностей, обязательного предмета в советских вузах.

Как дураки умными руководили

Ученые всегда были под подозрением у советского руководства, говорит Пивоваров: «ведь почти все советские вожди к началу войны были откровенными дебилами» — всех, кто хоть на волосок выделялся из серой массы, Сталин — сам «большой ученый», сейчас вряд ли сдавший бы ЕГЭ — выкорчевал беспощадно.

Малограмотный, подозрительный чиновник инстинктивно не любит всякого, кто умнее его: мало ли что там эти яйцеголовые замышляют под видом научных исследований?

Но, опять же в полном соответствии с диалектикой Гегеля, стоявшие у власти в СССР руководители совсем обойтись без ученых не могли: кому-то надо же было изобретать оружие, выращивать морозостойких обезьян, разрабатывать средства для бальзамирования трупов вождей, в конце концов… Ну и про лингвистику тоже не надо забывать.

Поэтому ученых, которых оставили «на развод», «хозяин» поставил под неусыпное комиссарское око Лаврентия Берии. Тот, конечно, с удовольствием лично расстрелял бы академиков, которых почему-то не расстреляли до него («гнилую интеллигенцию», по выражению Ленина), через одного, но служебный долг в данном случае оказался выше личной неприязни.

«Берия был назначен куратором атомного (тогда произносили с ударением на „о“) проекта. Он хотя был подонком и маньяком, но как администратор оказался на высоте, одно другому никак не мешает. Получив в свое ведомство ученых, он относился к ним, как рачительный хозяин к рабочему скоту: холодно, но рационально. Зачем издеваться над лошадью, которая трудолюбиво пашет? А содрать подковы никогда не поздно», — рассказывает историк.

Если бы маршалу Берии поручили курировать не «атОмный» проект, а ту же генетику — он бы с таким же холодным рационализмом вместо академика Вавилова (который умер в ссылке в Саратове) отправил бы в подвалы Лубянки академика Лысенко.

«Берия „по должности“ знал историю ядерной физики в Германии, где ученые не дали Гитлеру заполучить атомную бомбу, очень аккуратно саботируя эти работы, создавая при этом полную иллюзию бурной деятельности. Им было несложно обмануть нацистов — ведь среди лидеров Третьего рейха не было ни одного человека с высшим образованием. И Берия совсем не собирался наступать на те же грабли», — напоминает Пивоваров.

Один саботажник в советском атомном проекте все же отыскался. Смелость отказаться от «лестного предложения» нашел в себе академик Петр Капица. Хотя сразу после этого «отщепенца» исключили из всех научных сообществ СССР, Сталин решил, что для ученого с мировым именем это будет достаточным наказанием, и оставил его на свободе — милость, которую не заслужили ни Туполев, ни Королев, ни Поликарпов, хотя они-то трудились не покладая мозгов, куя «щит державы».

Академику Андрею Сахарову тоже повезло, но уже в силу возраста: на момент смерти Сталина никто еще не знал, что он «выполнит и перевыполнит» советский ядерный проект. Но это было уже в 1953 году.

А тогда, в конце 1940-х годов, состоялась печально знаменитая сессия АН СССР в Ленинграде, на которой пошел «накат» на науку как таковую. Это было событие по-своему незаурядное: члены Академии наук в едином порыве громили науку, объявляя ее «идеалистической служанкой буржуазии».

«Ведь советской „религией“ был материализм. Всё, что нельзя было прямо увидеть или пощупать, идеологи ВКП(б)-КПСС считали лженаукой и транжирством народных денег. Оптом — будь то генетика, кибернетика, теория относительности или квантовая физика», — говорит академик.

Как любовница Эйнштейна воровала ядерные секреты США

Сами будучи далеко не семи пядей во лбу, советские руководители и своих ученых считали недалекими, и к тому же дармоедами. Поэтому Лаврентий Берия основную свою задачу как куратора атомного проекта видел не в том, чтобы его подопечные создали собственную атомную бомбу, а в том, чтобы выкрасть ее «рецепт» у американцев. Как-то сомневался глава МГБ, что передовая советская наука может создать что-то, превосходящее результаты загнивающей науки буржуазной…

Среди некоторой части советских физиков до сих пор не изжита идиотская болезнь раболепия перед наукой капиталистических стран, увлечение космополитическими идеями, некритическое восприятие и пропаганда реакционных идей, проповедуемых некоторыми физиками — Бор, Гейзенберг, Шредингер, Йордан, из проекта постановления Всесоюзного совещания физиков.

«На самом деле советская атомная бомба была готова уже в 1949 году. Но Берия не давал добро на ее испытание, больше надеясь на супругу скульптора Коненкова, которая по заданию партии была любовницей Эйнштейна (знал ли сам Коненков о партийном задании жены, история умалчивает). В том числе и через нее, и с помощью супругов Розенбергов Берия получил чертежи американской бомбы, и вот она и была испытана под видом советской», — раскрывает историк Пивоваров ядерно-политически-альковные интриги конца 1940-х.

У советской разведки в США не было недостатка в информаторах, поскольку многие убежавшие туда от Гитлера ученые сохраняли иллюзии относительно советского строя, некоторые из них даже были по убеждению коммунистами. Были среди американских атомщиков и пацифисты, которые верили (и не ошибались), что только ядерный паритет может устранить соблазн нанести удар по стороне, им не обладающей.

«Будущий академик Флеров, будучи в тот момент рядовым Красной Армии, написал письмо — представьте — Сталину, в котором советовал вождю заняться поиском подходов к американским и немецким атомщикам. Письмо, очевидно, было внимательно прочитано. Потому что Сталин специально освободил из лагеря Сергея Королева, чтобы он съездил в Германию и поискал там „атомные“ архивы рейха», — рассказывает Пивоваров.

Королев, вернувшись, рассказал своим кураторам, что перед самым концом войны немцам удалось опередить американцев и провести испытание ядерного заряда первыми. Больше Королев никогда об этом не рассказывал даже после смерти Сталина, и что именно ему удалось откопать на руинах фашистской Германии, либо лежит в каких-то очень секретных архивах, либо ушло в могилу вместе с теми, кто про это слушал.

Как Курчатов усыпил подозрительность Сталина

Что только не делают разные псевдоисследователи, лишь бы облить грязью советский период истории нашей страны, сокрушается бывший сотрудник внешней разведки СССР, писатель-историк Арсен Мартиросян.

«Нет ни одного документального — архивного или какого угодно другого — свидетельства того, что в СССР на науку осуществлялись какие-то гонения! Это касается и физики, и генетики. Партия создавала ученым такие тепличные условия, о которых их западные коллеги и мечтать не могли. Потому что для СССР научный прогресс был не для удовлетворения любопытства ученых, а необходимостью развития социалистического государства во враждебном окружении», — изложил он «Ридусу» свою версию истории вокруг отечественной ядерной физики.

Задача всех советских физиков — с честью выполнить указания товарища Сталина „…не только догнать, но и превзойти в ближайшее время достижения науки за пределами нашей страны“, из проекта постановления Всесоюзного совещания физиков, 1949 год.

То, что современные очернители пытаются выдать за «гонения на физиков», на самом деле являлось не государственной политикой разгрома этой области науки, а следствием обычной грызни в среде самих ученых, утверждает писатель.

«Интеллигенция, в том числе научная, — она ведь такая: всюду зависть, попытки друг друга подсидеть, одни пишут доносы на других… Откуда взялась легенда, что Трофим Лысенко был застрельщиком разгрома генетики? Потому что его очернили недоброжелатели, у которых не получались какие-то результаты исследований, а у него получались. При Сталине у них руки были коротки дотянуться до академика, так они отыгрались после его смерти», — говорит Мартиросян.

В физике, по его словам, происходило то же самое.

«Изначально возглавить атомный проект предложили Петру Капице. Все-таки он был студентом у самого Резерфорда. Но тот, грубо говоря, не захотел пачкать руки черновой работой. Ведь это надо было не только в своем кабинете сидеть, а заниматься огромной работой с нуля, в том числе и, извините, железки на своем горбу таскать. А Капица был белоручкой. И сибаритом. И отказался, сославшись на то, что ядерная физика — это что-то из области футурологии, а он, настоящий ученый, недоказанными гипотезами не занимается. Отсюда до обвинения всей ядерной физики в лженаучности был один шаг, но при чем здесь Сталин?» — удивляется историк.

После отказа Капицы выбор Берии пал на академика Иоффе. Но тот тоже отказался от такой чести, сославшись, правда, на преклонный возраст — с чем было трудно не согласиться даже министру ГБ.

«В итоге советский атомный проект возглавил Игорь Курчатов, который и довел его до успешного завершения. За что и получил четыре Сталинские премии, двух Героев социалистического труда еще при жизни Сталина и еще одного — уже после смерти вождя. Вообще, Сталин подписывал „не глядя“ все документы, которые присылал ему Курчатов, — так генералиссимус доверял этому ученому», — говорит Мартиросян.

Таким образом, можно сказать, что основным критерием, определившим будущее ядерной физики в СССР, стало создание Советским Союзом собственного ядерного оружия. Если предположить, что испытания атомной бомбы завершились бы неудачей, ядерная физика и ядерные физики практически наверняка разделили бы судьбу генетики и генетиков. 

Однако судьба благоволила Курчатову и его коллегам, и причиной тому определенно являлся великий и ужасный Лаврентий Берия, взявший физиков под опеку. 

Примечательно, что в 1948 году вышло постановление ЦК ВКП(б) о Всесоюзном совещании по физике, на котором должны быть осуждены «враждебные марксистской идеологии буржуазные основы» теории относительности Эйнштейна и квантовой теории. Совещание, правда, так и не состоялось.

И это тоже научный факт.

• Телеграм
• Дзен
• Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.