Накануне, 22 июня, в разных городах Украины прошли акции памяти, посвященные 80-летию начала Великой Отечественной войны. Подробнее о них — на страницах «Ридуса».

В Киеве в ночь на 22 июня возле Вечного огня в парке Вечной славы были зажжены лампадки, выложенные в текст «80 лет. Мы помним». Эту акцию инициировала Елена Бережная, директор Института правовой политики и социальной защиты имени Ирины Бережной. Велась интернет-трансляция этого мероприятия. Через громкоговоритель прозвучало объявление Левитана о нападении нацисткой Германии. Участники почтили погибших героев минутой молчания, возложили цветы к мемориалу.

Утром 22 числа акция продолжилась возложением цветов к могиле генерала Николая Ватутина, к монументу Неизвестного солдата в парке Вечной славы. Ветеранам Великой Отечественной войны и всем участникам было предложено написать на бумажных корабликах имена однополчан и родственников, погибших во время войны. «Кораблики будут отвезены на Набережную и спущены на воду Днепра в память о погибших героях», — сообщила Елена Бережная в соцсетях.

ОПЗЖ провела в столице акцию «Фашизм не пройдет!». Ее участники напротив монумента Памяти жертвам фашизма символично сожгли знамёна — флаг Третьего рейха, флаг 6-й танковой дивизии СС (с таким же руническим изображением, как на символике полка «Азов») и флаг дивизии СС «Галичина».

В День памяти и скорби «Полк Победы» провел в Запорожье митинг-реквием в память о погибших в Великой Отечественной войне. Выступили ветераны Великой Отечественной, в том числе Александра Семеновна Скрипнюк, которая пошла добровольцем на фронт на восьмой день войны, награжденная боевыми орденами за защиту Москвы и Сталинграда, внуки и правнуки. После минуты молчания состоялось возложение цветов к мемориалу «Скорбящей матери», где похоронены почти тысяча защитников, — пишет блогер Мирослава Бердник.

В Днепре региональная организация ОПЗЖ провела такую акцию: были зажжены 80 свечей — символичных «огней памяти». А над монументом Славы были выпущены в небо белые голуби как символ мира.

Нардеп из ОПЗЖ Николай Скорик заявил во время памятных мероприятий в Одессе: «Больно видеть, как сейчас, даже на уровне школьной программы, детей пытаются учить совсем другой истории. Хочется верить, что большинство адекватных родителей знают, что рассказать детям и о 9 Мая (что это день Победы нашего народа в Великой Отечественной войне), и о 22 июня (что это День скорби и памяти миллионов жертв войны). Мне рассказывали об этом в моей семье, сейчас я рассказываю об этом своим детям и уверен, что они будут рассказывать об этом и своим потомкам».

В Харькове представители городской организации ОПЗЖ, депутаты Харьковского районного совета, молодежное крыло ОПЗЖ, ветеранские организации, движение «Трудовая Харьковщина», Союз советских офицеров и другие почтили память погибших воинов у Мемориала Славы.

Спасибо, что есть активные люди, которые из поколения в поколение передают память о подвиге наших дедов и прадедов. Есть Союз советских офицеров, который системно работает в этом направлении. Они и меня привлекают к этой деятельности. Они пытаются передать это знание и маленьким детям, и людям постарше напоминают об этом. Многие уважаемые люди приходят к Мемориалу, несмотря ни на что, — сказал руководитель харьковской городской организации ОПЗЖ Андрей Лесик в своем комментарии «Ридусу».

«Если мы забудем историю, не будем рассказывать о подвиге наших дедов и прадедов, война будет восприниматься как какая-то игрушка или компьютерная игра. А война — это самое большое зло и беда. В 41-м люди встали и защитили нашу землю. А сегодня мы видим, как „зеленая“ власть берет и открывает рынок родной земли. И это прямые параллели, это следствия исторического беспамятства», — сказал собеседник «Ридуса».

Неслучайно именно 22 июня, после того как мы почтили память советских воинов на Мемориале, у нас состоялся пикет — акция протеста возле стен Харьковской облгосадминистрации против продажи украинской земли. Мы подписали резолюцию против открытия рынка земли. Получается, деды и прадеды за нашу землю воевали, а эти за бесценок ее продадут. А что дальше? А дальше — ровным счетом ничего, — сетует Лесик.

Лесик отмечает, что всё происходит на фоне ухода от нас последних героев Советского Союза. «С ними уходит целая эпоха, — говорит он. — 7 июня умер Михаил Поликарпович Карпеев, последний харьковский Герой Советского Союза. Если мы не будем помнить их, то забудется само понятие „подвиг“. А мы должны помнить, системно работать в этом направлении, не позволить переписывать историю. Была петиция, чтоб одну из улиц Харькова назвать именем Героя Советского Союза Михаила Карпеева. Мы ее полностью поддерживаем».

Михаил Карпеев с 1941 года воевал на Ленинградском, Сталинградском, Южном, 4-м Украинском, 3-м Белорусском фронтах. Был тяжело ранен в феврале 42-го. Встретил Победу в звании гвардии лейтенанта заместителем командира и штурманом эскадрильи 75-го гвардейского штурмового авиаполка 1-й гвардейской штурмовой авиадивизии 1-й воздушной армии 3-го Белорусского фронта. Он осуществил 310 боевых вылетов на разведку, штурмовку и бомбардировку скоплений боевой техники и живой силы гитлеровцев, а также на доставку грузов и осуществление связи. Звание Героя Советского Союза ему было присвоено 29 июня 1945 года.

В этом году накануне 9 Мая на родине героя, в Чебоксарах, на территории гимназии № 4 была высажена кедровая аллея в честь Михаила Поликарповича Карпеева. В Чувашии он тоже был последним Героем Советского Союза.

22 июня в Белгороде был возрожден велопробег с символической историей. О нем упоминает еще спортивный календарь 20-х годов ХХ века. Почти сто лет назад велопробег проходил по маршруту Харьков — Белгород — Харьков. Спортсмены стартовали от парка Горького в Харькове, а разворачивались в Белгороде, в районе нынешней автобусной остановки «Родина».

А очередной старт пришелся на 22 июня 1941 года. Спортсмены стартовали утром от парка Горького. Новость о начале войны застала велосипедистов на маршруте, в районе Пятихаток под Харьковом. Велопробег был прерван. Его участники отправились на фронт. Спортсмены, которые остались в живых, 22 июня 1945 года продолжили гонку с того самого места, где она была остановлена.

С тех пор велогонка вошла в традицию. Но в последнее время эта традиция была прервана. И вот 22 июня 2021 года белгородские спортсмены возобновили ее, хотя и по сокращенному маршруту, до границы с Харьковской областью. В этот день проведен велопробег памяти. Десятки участников, стартовав от мемориального комплекса «Скорбящая мать» в Белгороде, финишировали возле братской могилы советским воинам, погибшим в 1943 году, в селе Журавлевка на границе с Украиной. Через всю дистанцию провезен Вечный огонь. В колонне велосипедистов был и начальник управления спорта Белгородской мэрии Михаил Носков.

Была сейчас и в Харькове инициативная группа, планировавшая дополнить маршрут велогонки до его изначального формата. То есть доехать до границы с Белгородской областью и там символически восстановить «живую цепь» с белгородскими участниками. Таким образом, с двух направлений был бы воссоздан полный маршрут. Но из-за реальных угроз, по понятным причинам эта задумка сегодня была отложена до лучших времен. Можно лишь догадываться, какие статьи УК Украины могли бы быть инкриминированы сегодня харьковским участникам велопробега.

И в заключение приведу воспоминания Мехти Феофановича Логунова, самого старшего из недавних политзаключенных, пострадавших от произвола сегодняшнего украинского режима. 87-летний ученый и изобретатель, живущий сейчас, после обмена, в Москве, пишет на своей странице в Facebook (которую периодически блокируют за крамольные мысли на украинскую тему): «Я хорошо помню 22 июня 1941 года. Был теплый, солнечный летний день, синее, безоблачное небо. Тогда радиоприёмников не было. Были такие черные, похожие на какой-то цветок, но черные и большие громкоговорители, или репродукторы. В старых фильмах, как документальных, так и художественных, показывают толпы людей, которые внимательно слушают правительственное сообщение. Обычно раздавалась мелодия „Широка страна моя Родная…“. Это были позывные радиостанции имени „Коминтерна“. После чего Левитан своим неповторимым, наверное, единственным голосом извещал: „Говорит Москва, работают все радиостанции Советского Союза! Передаем важное правительственное сообщение“. Но потом Юрий Левитан после позывных говорил: „От Советского Информбюро!“ Но это было потом. И голос, и позывные заставляли всех людей внимательно вслушиваться в слова Левитана. Я помню, сколько раз, как только раздавался голос Левитана, люди с тревогой слушали это сообщение.

Но в тот день, 22 июня 1941 года, с самого утра из этих репродукторов слышались только марши, военные марши. Меня, семилетнего малого, и моего брата Витю послали в магазин за хлебом. Когда мы возвращались домой, по дороге услышали сообщение, что началась война. Мы с бабушкой засобирались домой, в Донбасс.

Мы тогда жили в семье моих тёти и дяди в небольшом посёлке Зуевка, или Зугрэс. Помню, что в первые дни войны потребовали сдать радиоприёмники, у кого они были. Сводки, которые передавались каждый день, были всё тревожнее. Это было видно по реакции моего дяди Сережи, который был военным, прошел всю Первую мировую войну, затем гражданскую войну и понимал, что немцы наступают очень быстро на разных направлениях. Тогда ещё не знали понятия «политкорректность» и называли всю эту орду европейских захватчиков «немцами» безотносительно к еврозахватчикам.

Помню такой момент. Я тогда был черноволосый, аж синий, и бабушка и тетка говорят: „Надо уезжать: придут немцы, увидят черноволосого мальчика, подумают, что еврей, кто будет разбираться, убьют!“ И в сентябре 1941-го мы, вся семья, отправились в эвакуацию. Вот с этого момента я уже помню многое.

Помню поезд — это были вагоны того времени, пассажирские плацкартные, хмурая осень, осенние дожди, частые и долгие остановки на станциях и полустанках. Пропускали поезда, которые и вывозили оборудование заводов Донбасса. Платформы с какими-то станками, укрытыми брезентом, и вперемешку с пассажирскими вагонами, в которых ехали рабочие и служащие заводов. Но это я выяснил много позднее.

Хорошо помню осенний хмурый день, это было вблизи станции Валуйки: луг, залитые водой воронки, убитые лошади, уже вздувшиеся, в окно вижу два немецких самолёта, летящих вдоль нашего поезда, навстречу. То, что самолеты немецкие: черные с желтой каймой кресты. Поезд остановился, вдруг что-то затрещало, и с потолка вагона посыпались щепки. Меня что-то ударило в ногу, боли я не почувствовал, потрогал рукой: кровь. Я не испугался и не заплакал. Бабушка и тетка, которые были сёстрами милосердия всю Первую мировую войну, перевязали мне ногу. Лёгкое ранение. Всю жизнь прожил с этим пустяшным ранением, но не забыл. Ни немецких самолётов, ни обстрела мирного поезда.

Что характерно, при появлении немецких самолетов никто не выскакивал из поезда, я это хорошо помню. Доехали до Рязани. Тут поезд, как сказали, в Москву не пустили, а повернули на Горький. Так говорили в поезде пассажиры. Нас, меня и бабушку, высадили в городе Дзержинск Горьковской области. Там нас встретила еще одна тетка, тетя Нина, она была в военной форме — военфельдшер. Её муж — командир полка НКВД по охране военных заводов Дзержинска, Коврова, Мурома и других. Тут мы задержались месяца на два.

Вот тут я попал под настоящие бомбёжки. Дело в том, что в этом городе, Дзержинске, были расположены оборонные заводы. Сколько было, я не знаю, но немцы каждую ночь прилетали из Сещи (это в Брянской области, там был большой немецкий аэродром) бомбить заводы Дзержинска. Но все заводы были тогда под землей. И только один раз попали в какой-то завод. А обычно покидают бомбы наугад и улетают дальше на Горький, бомбить Горьковский автозавод, который расположен на стрелке Оки и Волги. И люфтваффе по Оке выходили на ГАЗ и там бомбили автозавод.

И в Дзержинске я увидел живого немецкого шпиона. По улице ходил на костылях мужик с бородой, вроде бы побирушка-инвалид. Ну ходил и ходил. А через несколько дней пришел дядя Лёня и рассказал, что взяли немецкого шпиона: под видом нищего ходил и наводил немецкие самолёты на Дзержинск, пускал ракеты. Его взяли. Так мне пришлось увидеть немецкого шпиона.

Спасались мы, каждую ночь укрываясь в так называемых щелях — это отрытые глубокие окопы с перекрытиями. Я обычно вылезал наверх и смотрел на небо, где рвались снаряды наших зениток и завывали немецкие самолёты. Как-то было интересно наблюдать за разрывами снарядов зениток. Так продолжалось два или больше месяца, после чего нас с бабушкой отправили дальше в посёлок Кирово-Чепецк. Это около города Киров, или Вятки. Там война была далеко-далеко…»

Вот и сейчас война для «деда Миши», Мехти Феофановича Логунова, далеко-далеко… А всё живо вспоминается в мельчайших подробностях.

• Телеграм
• Дзен
• Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.