В России вышел в прокат фильм Стенли Кубрика «Заводной апельсин». Ререлиз приурочен к 50-летию кинокартины. Впрочем, картиной это произведение киноискусства называть неверно даже в переносном смысле. Для этого в нем слишком много динамической красоты движения, свойственной балету или, например, некоторым экстремальным спортивным состязаниям. Причем движения как физического, так и внутреннего, психологического.

В контексте показа в 58 кинотеатрах страны хотелось бы пояснить, почему этот антилиберальный по своей сути фильм, назвать который культовым или гениальным будет слишком пресно, за полвека не потерял своей актуальности.

В 1971 году шедевр по роману Энтони Берджесса Clockwork orange выйти на экраны в СССР шансов, естественно, не имел, ибо в нем в изобилии имелось все то, что в советское время не без оснований предпочитали в кинотеатрах не демонстрировать.

Насилие, секс, наркотики и сплошные пощечины общественному вкусу. Даже не пощечины, а откровенные шлепки по пятой точке во время жесткого соития с моралью того времени под классическую вневременную музыку.

Пересказывать сюжет для тех, кто не видел это кино, здесь смысла нет. Лучше один или даже несколько раз увидеть.

Впрочем, благодаря вышеописанному положению вещей проблемы с прокатом у «Заводного апельсина» имелись не только в Советском Союзе, но и по всему миру. Прокат был ограничен в США, свернут в Великобритании и запрещен во многих странах, не имеющих отношения к социалистическому лагерю или к ортодоксальному исламскому миру, — от Ирландии до Сингапура.

Казалось бы, по всем внешним признакам экранизированный «Заводной апельсин» (как и его литературный первоисточник) должен быть ультралиберальным фильмом, противным консерваторам и приветствуемым условными демократами. Однако на деле все не так.

Несколько острохарактерных фактов

Влияние «Заводного апельсина» на самые разные области мирового культурного контекста огромно. Находящийся сейчас на пике хайпа сериал «Игра в кальмара» о таком пока может только мечтать. «Апельсином» вдохновлялись монстры мировой моды Готье, Гальяно и Маккуин.

В своих сценических образах и творчестве мотивы фильма использовали очень много артистов — от Боуи, Rolling Stones и Sex Pistols до поп-певицы Кристины Агилеры и эстетов из Moloko.

Сколько в мире работает баров с названием, аналогичным фигурирующему в фильме, не счесть.

Футбольные фанаты по всей Европе относятся к этому кино примерно так, как мафиози — к «Крестному отцу». Например, одна из легенд околофутбольного движения московского «Спартака» — группировка под названием Clockwork Oranges.

Выражение, ставшее названием фильма и книги, взято из сленга лондонских кокни того времени. У них в ходу была фраза «кривой, как механический апельсин», характеризовавшая нечто странное и непонятное. При этом в авторской интерпретации обыгрывается схожесть английского orange и малазийского слова orang — человек. Берджесс некоторое время жил в Малайзии.

Заданная идеология книги и фильма

Лейтмотив произведения — манипуляции сознанием. В этом сочетании стоит поискать расшифровку смысла CWO. Когда смотришь фильм, такая параллель становится еще нагляднее. Тем более в наши дни, когда инструменты для такого рода манипуляций стали уже даже не механическими, а высокотехнологичными. По сравнению с наметившимся влиянием нейросетей на жизнь каждого человека, принудительный показ сцен насилия, которому в качестве наказания за насилие подвергается главный герой, — это цветочки.

Герои Clockwork orange коммуницируют не на обычном английском, а на вымышленном языке надсад. С точки зрения синтаксиса, в нем используется структура британского английского, но часть лексики создана основе русского. Вот характерный пример (цитата в переводе Владимира Бошняка): «Карманы у нас ломились от babok, а стало быть, к тому, чтобы сделать в переулке toltshok какому-нибудь старому hanyge, obtriasti его и смотреть, как он плавает в луже крови, пока мы подсчитываем добычу и делим ее на четверых, ничто нас, в общем-то, особенно не понуждало». Те русские слова, которые в романе и в фильме произносятся действующими лицами, здесь транслитерированы.

Некоторые критики поспешили трактовать надсад как намек на идущее из России (ну или коммунистического СССР) зло. Тема, чрезвычайно актуальная для значительной части Западного мира сегодня. Однако Берджесс намек на «красную империю зла» отрицал.

В заданной идеологией фильма парадигме надсад — это, скорее, воплощение грядущей глобализации зла, при которой молодые хулиганы из Лондона или Ленинграда-Петербурга, что называется, «одной крови».

Берджесса, кстати, «обували» и там, и там. Во время турпоездки в СССР ему не повезло попасть под раздачу где-то в Питере. Так запад сошелся с востоком. Кубрик перенес берджессовский надсад на экран идеально. В устах сыгравшего главную роль Малькольма Макдауэлла он звучит чрезвычайно выразительно, буквально манипулируя восприятием и сознанием зрителя, заставляя его первое время напрягаться, дистанцируя от происходящего на экране и в итоге настраивая на авторский лад, позволяющий взглянуть на историю отстраненно, а значит, увидеть больше.

Главный герой фильма — сугубо отрицательный, но притягательный персонаж Алекс — в финале подвергается, как бы это помягче сказать… психологическому изнасилованию и принуждению к суициду со стороны своей бывшей жертвы писателя мистера Александра и группы его политических партнеров. Делают это с ним не из мести, а с целью навредить правительству, в оппозиции которому они находятся. Этакие «рукопожатные борцы с режимом» изощренным способом заставляют выпрыгнуть искалеченного властями молодого человека из окна.

Приведенная мизансцена очень напоминает текущие взаимоотношения Демократической партии США, Евросоюза и прочих политических «борцов за все хорошее против всего плохого» с покойным Джорджем Флойдом, движением BLM, украинскими националистами или Гретой Тунберг.

Отечественные либералы, выводящие детей на свои акции протеста навальнисты и прочая «оппа» тоже рискует узнать здесь себя. А если бы «Заводной апельсин» был снят в наши дни «правильным режиссером», то главный герой, скорее всего, был бы или чернокожим, или трансгендером. Однако хорошо, что Стенли Кубрик был с этой точки зрения режиссером неправильным. Хотя геям, как ни парадоксально, в свое время эстетика «Заводного» тоже пришлась по вкусу.

Между тем организаторы проката к творчеству Кубрика относятся с гигантским пиететом. Проведен ремастеринг на основе оригинального 35-милиметрового негатива, при котором особое внимание было уделено цветопередаче, контрастности и детализации. Конечно, эти сведения, содержащиеся в пресс-релизе к новому запуску в прокат, — этакая замануха в основном для прожжённых киноманов, а также для тех, кто фильм уже видел. Остальным посмотреть его стоит хотя бы для того, чтобы изменить свой взгляд на происходящее вокруг.

У некоторых в конце даже, возможно, получится сказать вместе с Алексом: «Я полностью излечился!»

• Телеграм
• Дзен
• Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.