Если выбирать из сотен литературных мистификаций — Козьма Прутков, на мой взгляд, самый правдоподобный и крутой товарищ. Но и сейчас, прямо на наших глазах, происходят акции, которые могут затмить Пруткова, как по длительности, так и по глубине.

Виктор Драгунский всегда мечтал о сыне. К сожалению для него, и, наверно, к счастью для нас, сына у Виктора Драгунского так и не случилось. Именно из этой тоски, из этого страстного желания и родились «Денискины рассказы». С шкодливым, но добрым мальчиком, тянущемся к справедливости. Нарисованный Виктором образ абсолютно нереален — это просто конденсированные представления Драгунского о своем идеальном несуществующем сыне. И именно неподдельная искренность этих фантазий сделала цикл рассказов таким популярным.

В 2002 году нацбол* Алексей Дьяконов и художница-концептуалист Юлия Потапова, выпивая у кого-то в гостях, обсуждали любимые книги детства. Естественно, вспомнили и «Денискины рассказы» и начали представлять, как бы выглядел Дениска сейчас, если бы существовал на самом деле.

Ну, папа писатель, советская творческая интеллигенция, так что в СССР он бы стопудов окончил филфак, потом бы работал скорей всего в МИДе. Дьяконов с НБП-шной* категоричностью утверждал, что как и вся московская интеллигенция, Дениска бы не растерялся и в начале девяностых примкнул бы к демократическим силам, а там бы ему и подыскивали места и должности. Политолога, преподавателя или редактора. И обязательно писательствовал бы. Так Денис Драгунский начал постепенно обретать плоть.

Идея о повзрослевшем Дениске захватила Юлию и Алексея. Их немного смущало, что при взгляде со стороны Денис из маленького мальчика сразу превращается в пожилого политолога, без промежуточных состояний, но решили, что публика и не такое сожрет.

Нацбол* и художница создают ЖЖ, статью в «Википедии», и с помощью однопартийцев и художественной тусовки пускают слух, что это блог того самого Дениски из рассказов. Публика никогда не задумывавшаяся о детях Виктора Драгунского, и о том имел ли Дениска Кораблев прототип, с радостью верит.

Концепция рассказов Дениса Драгунского обсуждалась долго. По стилю решили писать под столь любимых советской интеллигенцией американцев, только покосноязычней и поглупей.

Особый упор решили сделать на нарочитую многозначительность, за которой ничего нет. Дьяконов, как член НБП*, отвечал за социальные и политические взгляды персонажа. Потапова, настрадавшаяся от пожилых кураторов и художников, взяла на себя преувеличенную старческую похотливость.

Рассказы быстро стали популярными. Писались они легко, и всегда со смехом.

— А давай, — говорила Юля, — рассказ напишем, как будто главный герой выпил виагры и пришел к бабе. И тут ему звонят и говорят, что его сын умер. И главный герой такой в раздумьях, но виагра выпита, сына уже не воскресить, и он у бабы остаётся.

Дьяконов ржал, и они писали рассказ.

Они внимательно следили друг за другом. Иногда, прочитав новое, Дьяконов говорил:

— Юля, ну что за лажа? Этот рассказ во-первых, хорошо написан, а во-вторых, недостаточно глуп и пошл.

Юля думала и предлагала новый сюжет — шестидесятилетний пенс жениться на женщине помоложе. Сначала она говорила ему, что ей 35 лет, но он вынудил её сознаться, что ей 43. После медового месяца полного секса, он случайно открывает её паспорт и выясняется, что ей 24. Она говорит, что соврала, потому что боялась напугать пенса своей молодостью. Но пенс бросает ее, потому что ненавидит ложь.

Дьяконов говорил: «Огонь», и Юля начинала писать:

Роман Максимович успел страшно соскучиться по своей молодой жене. Он расстегнул ей куртку, обнял ее под свитером и сам изумился своей страсти — ведь ему было уже шестьдесят два года. Но она была почти на двадцать лет моложе, ей было всего сорок три, она была тонка и прекрасна.

Для придания ещё большой гротескной карикатурности Денису Юля часто использовала такие сюжеты. Она писала:

Когда она первый раз завела отношения с одноклассником, сквозь все свои нелепые романы с ровесниками — до того дня, когда в двадцать три года, наконец, встретила его. Ему было пятьдесят четыре. Он просто избил ее молодого кавалера, когда тот увязался за ней на свидание и стал орать: «Чё тебе, дедуля, надо?» Бил сопляка и приговаривал: «Вот это тебе, чтоб ты понял, хрясть! А это — чтоб запомнил, хрясть!»

И хохотала. Дьяконову и Потаповой постоянно казалось, что вот-вот их разоблачат. Им казалось, что люди быстро догадаются, что Денис Драгунский — это очевидный стёб.

Но всё было ровно наоборот — Денис Драгунский набирал популярность и даже стал приносить какие-то деньги за счёт публикаций рассказов. Видимо, сказывалась магия фамилии. Ему дали колонку в «Газете.ру», где уже Дьяконов веселился по-полной, доводя до абсурда социальные воззрения либеральной интеллигенции.

В колонках он писал, к примеру:

Это люди, которые прилежно и тяжело работают в поле или на фабрике, а в последние десятилетия — в офисе и за прилавком. Работают, мягко говоря, неизменно. Они трудятся, потому что зарабатывают себе на пропитание, одежду и жилье, вот и все. Не будут трудиться — с голоду помрут, а этого им, естественно, не хочется. Поэтому нет никакого резона фетишизировать сам факт, что какие-то граждане каждый день рано утром идут на тяжелую работу. Но уж как стасовалось, так и выпало.

В какой-то момент стало ясно, что Дениса Драгунского требуется материализовать. Юлия договорилась со своим соседом, водителем троллейбуса Борисом Ивановичем, о фотосессии за гонорар.

Борису Ивановичу купили кепи и пальто, и заставили отрастить усишки. Образ получился потрясающе убедительным.

Впоследствии, когда популярность Дениса Драгунского стала всероссийской, а гонорары очень ощутимыми, Борису Ивановичу пришлось уволиться из троллейбусного парка, и даже сходить на курсы публичных выступлений. На творческих встречах с ненавистью в душе он, убежденный сталинист, читал публике рассказы и высказывал придурковатые социальные идеи, написанные Дьяконовым.

Но ничто не может длиться вечно, и всё говорит о том, что проект близок к завершению.

Некая путаность мысли, странные истории о цвете мочи, и ни к месту вставляемая латынь, — всё это следствие перемен в жизни авторов Дениса Драгунского.

Алексей Дьяконов стал выпивать — его подкосили разгон НБП* и особенно смерть Эдуарда Лимонова. Юлия Потапова вышла замуж за мужчину на двенадцать лет старше себя, и стала гораздо осторожней в своих шутках на эту тему. Борис Иванович вышел на пенсию и всё чаще капризничает: дескать, не может он смотреть на этих восторженных бабок и мудаков в шарфах.

С одной стороны, будет обидно, когда всё кончится — все же мистификация по имени Денис Драгунский сделана очень ладно, и дарила немало смеха и радости. С другой стороны, после развоплощения пожилого Дениса Драгунского, маленький Дениска останется один, без этого похабного продолжения, в своем счастливом советском детстве, где кандидаты наук ну никак не трахают лаборанток.

__________________________________

* Нацболы — представители НБП — Национал-большевистской партии — запрещенной в РФ

Статьи, размещенные в разделе «гражданская журналистика», не являются редакционными материалами «Ридуса», мнение авторов может не совпадать с позицией редакции

Источник

• Телеграм
• Дзен
• Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.