Для российской экономики наступил критический момент: пора развернутся от нефтяной модели к экономике знаний и технологий, утверждает глава Счетной палаты Алексей Кудрин в статье для «Коммерсанта». «И до кризиса роль углеводородов в мире пересматривалась, в том числе в силу климатических изменений и дискуссий по поводу будущего планеты, теперь это становится еще более актуальным. Альтернативная энергетика становится все доступнее», - напоминает он.

Производство нефти в России не упадет, но такой ренты, которая была последние 20 лет, уже не будет, уверен Кудрин. «Ренту» отныне будут давать новые технологические решения, цифра, инновации, но только в том случае, если Россия сумеет опередить в этом другие страны. Пока же регулирование и госуправление опаздывают и не соответствуют современным вызовам, констатирует экономист.

По его словам, внедрение инноваций нуждается в другой институциональной и регуляторной среде. За последние годы разговоры про поддержку частной инициативы превратились в ритуал, однако реального разворота лицом к бизнесу не происходит. «Это сейчас нужно делать без промедления, и не только в рамках антикризисной политики: на горизонте ближайших трех-четырех лет мы должны показать реальные результаты по этому направлению», — призывает Кудрин.

Общий тренд

Текущая ситуация сейчас многими видится как переломная. Буквально неделю назад о необходимости слезть с «дохлой нефтяной лошади» заявил в интервью Forbes глава «Роснано» Анатолий Чубайс. По его словам, недавний головокружительный обвал нефтяных цен — не просто звоночек, а набатный колокол: если Россия не слезет с нефтяной иглы, то рано или поздно заедет в тупик.

Слишком уж много факторов, из-за которых сдерживается развитие российской экономики, сработали одновременно, поясняет заместитель начальника отдела аналитических исследований Института комплексных стратегических исследований (ИКСИ) Вера Кононова.

Главный из них — это резкое падение как внешнего, так и внутреннего спроса практически на всю продукцию, обусловленное сначала мерами по ограничению распространения эпидемии, а затем — падением доходов. И в этом смысле сейчас в тупике оказалась не только «нефтяная экономика», но и практически вся экономика полностью, — отмечает она.

По словам эксперта, для перехода к экономике знаний и технологий необходимо развивать производства с глубокой переработкой сырья, осваивать новые, технологически более сложные виды продукции. И это должны быть современные предприятия с высокой производительностью и экологической безопасностью.

Но сама по себе критическая масса таких производств сейчас не возникнет. Требуются большие инвестиции, причем не столько в сами предприятия, сколько в необходимую для них транспортную и логистическую инфраструктуру. Иначе обрабатывающая промышленность не сможет обеспечивать ритмичные поставки готовой продукции, соответственно, не сможет встроиться ни в одну производственную цепочку. И эта масштабная задача требует активного государственного участия.

С точки зрения госполитики такой «перезапуск» в текущих условиях означает пересмотр сложившихся подходов к бюджетным средствам и кредитованию, указывает аналитик. Вместо привычной бюджетной экономии и накапливания резервов потребуется активная инвестиционная и промышленная политика, в том числе основанная на государственных заимствованиях. Нужен будет и принципиальный разворот политики Банка России в сторону обеспечения доступности финансовых ресурсов для бизнеса. Вопрос в том, хватит ли на всю эту новую политику политической воли.

Политическое безволие

Голоса в пользу диверсификации экономики усиливаются каждый раз, когда скудеет государственная казна: так было и в 2008-м, и в 2014−15 годах, когда активно заговорили об импортозамещении. Тем ни менее, все это время зависимость России от энергоресурсов только росла, если посмотреть долю нефти, газа и их производных в экспорте. И пока в государстве не наблюдается никаких внутренних сил, которые могут изменить траекторию его движения, потому что, в общем-то, все довольны той жизнью, которая есть, полагает аналитик ФК «Калита-Финанс» Дмитрий Голубовский.

Роль углеводородов в мировой энергетике действительно будет уменьшаться, соглашается он, и планета уже начала с ускорением двигаться к концу нефтяной эры. Достаточно посмотреть, как в последние годы падала цена на солнечные батареи. Бурно развивается водородная энергетика. Европа планирует к 2030 годам полностью отказаться от использования загрязняющего окружающую среду топлива.

Конечно, все это будет давить на Россию, но никакой катастрофы не случится, от голода никто не умрет, уверен эксперт. Благодаря глобальному росту производительности труда, россияне будут жить точно так же, как сейчас. Вот только весь остальной мир будет жить все лучше и лучше, а Россия — все дальше уходить на задворки мировой арены. Так что экономические реформы — это не вопрос выживания, а политическая необходимость.

Шум, который мы создаем в Сирии, Венесуэле, Ливии, не играет в мире никакой роли. И если мы хотим реально что-то значить, нам нужно перестать становится отсталой страной. Но я буду удивлен, если реформы начнутся. Пока жареный петух не клюнет, те, кто правит страной, ничего делать не будут, — рассуждает аналитик.

По его мнению, правят страной, по большому счету, корпорации, а Госдума — это просто круг лоббистов. Все решения принимаются в пользу большого бизнеса, у которого нет никакой мотивации к переменам, и в ближайшее время она вряд ли появится.

Обвального падения спроса на нефть не случится, она будет продаваться, как и прежде, полагает Голубовский. К тому же Россия останется поставщиком газа, объемы потребления которого и в Китае, и в Европе будут только расти. Другое дело, что и на этом рынке у России очень серьезные конкуренты — Катар, который наращивает добычу, и американский СПГ.

Поэтому для нас та жизнь, благодаря которой родилась идея энергетической сверхдержавы, скорее всего, уже не вернется, — огорчает эксперт.

При этом он не исключает последней волны подорожания нефти, поскольку мир все-таки не сможет очень быстро перейти на альтернативные источники, а сейчас закрывается огромное количество скважин, которые в строй уже не вернутся. Поэтому в каком-то моменте, через пару лет, если будет хорошее экономическое восстановление после коронакризиса, цены на нефть могут заметно подрасти — даже выше 100 долларов за баррель. Но это будет в последний раз и станет последним стимулом для отказа от нефти как энергоносителя, предсказывает аналитик.

Нефть и другие пороки

Проблема российской экономики — это вовсе не зависимость бюджета от углеводородов, а сложившаяся ещё в начале «нулевых» годов порочная экономическая модель, которую можно охарактеризовать как «нефть в обмен на готовую продукцию», в том числе, даже на продовольствие, считает заместитель руководителя информационно-аналитического центра «Альпари» Наталья Мильчакова. В 2000—2015 годах объём экспорта (и прежде всего, углеводородов) из России удвоился, а объём импорта в Россию увеличился в семь раз, напоминает она.

К счастью, санкции и продовольственное эмбарго объективно заставили внести коррективы в эту модель и уделять больше внимания развитию других отраслей, кроме нефтегазовой. Тем не менее, основной доходной статьёй бюджета сегодня являются всё-таки ненефтегазовые доходы, на которые приходится больше половины совокупных доходов бюджета, и прежде всего, речь идёт о налоговых поступлениях, — отмечает аналитик.

По ее данным, в 2019 году на продукцию машиностроения и технологий приходилось около 3% совокупного российского экспорта: это не так много, но по сравнению с 2016 годом объём экспорта этой продукции увеличился с 7 до 13 миллиардов долларов, то есть почти удвоился, и потенциал роста у этой отрасли есть. Кроме того, 15% российского экспорта приходится на металлы и химическую промышленность, и, безусловно, значительный вклад вносит экспорт вооружений.

Перекос экспорта в сторону одной нефтегазовой отрасли — не самый лучший вариант, поскольку падение цен на сырьё повлечёт за собой падение бюджетных доходов. Но, с другой стороны, и отказ от нашей сильной стороны, сдача позиций как крупнейшего экспортёра углеводородов недопустима — и доходов лишимся, и рынки другой продукции не так просто будет завоевать, — предупреждает Мильчакова.

Для стремительного перехода углеродной модели в модель технологичную необходимо для начала радикально изменить подход руководителей к внедрению инноваций в целом, добавляет директор по продуктам и инновациям финтех-маркетплейса VR_Bank Михаил Петров. А это не так-то просто, поскольку для этого им нужно «догрузиться до самого дна»: погрузиться в процессы, понять, как и что автоматизировать и, наконец, оценить, как это поваляет в итоге на сотрудников.

На текущий момент только 5% компаний максимально сосредоточены на получении выгод от цифровых технологий. Я говорю о комплексном подходе, ведь не секрет, что многим компаниям нужны кадровые изменения, развитие soft skills и новых методов работы для реализации цифровой трансформации, — уточняет эксперт.

По его словам, технология это всего лишь средство для достижения цели. И очень важно при применении новых технологий перестраивать менеджмент и коммуникации внутри компании. Выживут только те организации, которые смогут настроить каждый «винтик» в своем механизме, чтобы вся компания работала на пик производительности.

• Телеграм
• Дзен
• Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.