Сегодня празднует свой второй день рождения Лариса Савицкая, единственная выжившая в страшной авиакатастрофе, которая произошла 24 августа 1981 года. В этот день в небе столкнулись Ан-24, вылетевший из Комсомольска-на-Амуре, и бомбардировщик Ту-16К.

Данные об этой трагедии в СССР были засекречены, родственникам 37 погибших было приказано молчать. У больничной палаты студентки Савицкой, которая упала с высоты 5200 метров и получила тяжелые травмы, но выжила, дежурили сотрудники силовых ведомств в штатском.

Потом предстояло заново учиться жить, но уже одной, без погибшего мужа. И через боль и слезы порой заставлять себя быть счастливой, за двоих.

Заговорили о причинах авиакатастрофы лишь в 2000-х годах. Оказалось, что действия гражданских и военных диспетчеров не были согласованы, Ан-24 не доложил об отклонении от основной трассы, а экипаж Ту-16 сообщил, что занял высоту в 5100 метров за две минуты до того, как это произошло на самом деле.

20-летняя Лариса вместе со своим мужем возвращалась из свадебного путешествия. Это был день, навсегда разлучивший молодоженов. Именно лицо своего погибшего мужа увидела девушка, когда очнулась после падения. С тех пор прошло 39 лет, но воспоминания деталей трагедии до сих пор приносят Ларисе Савицкой боль.

«Ридус»: Как вы проводите свой второй день рождения?

— Как любой другой день. В первые годы были воспоминания поминутные: что я делала в эту минуту, что я делала в этот час. Сейчас стараюсь вообще не вспоминать.

«Ридус»: Вы стали консультантом фильма «Одна», который сейчас снимают в Пермском крае. Он посвящен той самой завитинской катастрофе. Консультации по фильму заставляют вас переживать все заново?

— Я сказала, что расскажу все один раз, больше не смогу. Отдельные моменты мы обсуждаем точечно. Чтобы пережить эти воспоминания, я постаралась отнестись к этому как к работе (Лариса Савицкая — психофизиолог). На меня надели датчики, установили два полиграфа, которые регистрируют эмоции, две камеры было. Мне нужно было зафиксировать эмоции сценариста на мой рассказ. Это был единственный способ поднять все эмоции, это глубоко сидит, и выпускать наружу не хочется совершенно.

«Ридус»: Что хотят услышать от вас сценаристы?

— Например, у них по сценарию я обнимаю мертвого мужа. Я сказала, что не могу прикоснуться к мертвому, просто это не в природе человека и его психики. Так и было после трагедии. Сначала спорили, потом пришли к мнению, что я все-таки права. Для меня это принципиально, чисто психологически все равно должно быть правдиво, чтобы не было когнитивного диссонанса, так как 99 человек из 100 скажут: «Так не бывает!»

«Ридус»: Вы провели три дня рядом с погибшими, пока вас не нашли спасатели. Или вы постарались уйти от этого места?

— Я была рядом, но я же их не трогала, к ним не прикасалась. И к тому же они лежали вниз лицами, и я их не видела, кроме своего мужа. Но я их лиц не видела, только лицо своего мужа. Нас последними нашли, родственники уже готовы были похоронить нас двоих с Володей в одной могиле, как молодоженов.

«Ридус»: Вы получили минимальную сумму компенсации физического ущерба — 75 рублей по нормативам Госстраха СССР за выживших в авиакатастрофах. На что ушли эти деньги?

— 25% от страховки «Аэрофлота». Ушли на еду, наверное. Год я не могла учиться, был академический отпуск, поэтому не было стипендии. Отказали мне и в оформлении инвалидности, врачи сказали у меня возрастные изменения, а не последствия пяти переломов в позвоночнике и они являются причиной боли в спине… Если б не родители, можно было бы ложиться и умирать от голода. Ходить и сидеть я не могла много месяцев.

«Ридус»: Считаете ли вы, что вам полностью удалось оправиться от случившегося? И какие эмоции вы испытываете, когда такие трагедии происходят в наши дни?

— Оправиться нельзя, потому что часть меня осталась там, в прошлом, это уже не изменить. Это посттравматический синдром, один из вариантов проявляется. Это как ампутация части души и фантомные боли соответствующие. Лет 20 назад, когда падал самолет, обязательно появлялся какой-то журналист, и ему надо было интервью. Постоянное напоминание: почему-то считали, что я должна что-то сказать.

У меня всегда было ощущение, что все авиакатастрофы — мои. Потому что я знаю, что там происходит. Я знаю, что такое безвыходная ситуация, когда всё, жизнь кончена. Я всех погибших оплакиваю. Вот так еще проявляется эта память.

«Ридус»: Можете ли вы назвать себя счастливым человеком, пережив подобное в прошлом и потеряв близкого человека?

— Вначале был вопрос «Почему именно со мной?». И пока этот вопрос стоял передо мной, казалось, что жизнь окончена. Но сейчас я счастливый человек, потому что у меня любящий и любимый муж, сын, внучка, интересная работа. Здоровья бы еще чуть-чуть. Сейчас готовят к операции меня, это связано с травмами, которые я получила 39 лет назад (У Савицкой было несколько травм позвоночника, переломы руки и рёбер. Она потеряла почти все зубы — прим. «Ридуса»). Три недели назад случайно выяснилось кое-что. Травмы долгоиграющие некоторые оказались. Есть посттравматический синдром, плохо спала. Вся информация же записана на оболочках клеток, организм уже столько раз поменялся, а зарубки остались. Организм помнит, это нельзя убрать, поэтому надо учиться с этим жить или использовать это в научных целях, как-то делаю я.

«Ридус»: За все эти годы удалось ли вам найти ответ на вопрос, почему именно вам было дано такое испытание и дарован шанс выжить?

— Нам дано то, что мы можем внести. Значит, я могу. У меня есть стишок один, писала одно время: «Я любимая твоя девочка, ты мне крылья дал, „Полетай!“ — сказал». Если даны крылья, значит, будешь летать, даже если больно падать. Все бывает в жизни (тяжело вздыхает).

«Ридус»: Сейчас летаете на самолетах?

— Да, проблем нет. Первый раз полетела через год после катастрофы. Страшно было моему папе за меня. Он приготовил для меня успокоительные таблетки, но мне оказались они не нужны. Сам все их принял сам, так переживал за меня.

«Ридус»: Смотрите фильмы про авиакатастрофы? Например, «Непрощенный» с Нагиевым?

— Я фильмы почти не смотрю или очень редко. Но в принципе, могу смотреть и про авиакатастрофы, если фильм хороший. С Нагиевым фильм не видела, но историю, что легла в основу фильма я знаю. Дети — это самое ценное, что есть у каждого человека и терять их невыносимо.

«Ридус»: Стюардесса Весна Вулович, которая выжила после падения с десяти тысяч метров, вернувшись в сознание, попросила закурить. А чего вам хотелось в первую очередь, когда вы осознали произошедшее?

— Весне повезло, она летела без близкого человека. Когда я увидела, что муж погиб, моя жизнь закончилась, как я считала. Я ничего не хотела. Эмоций не было: ни крика, ни плача, ни горя. Я понимала, что сейчас умру. А спасалась, так как инстинкт самосохранения, так человек устроен. Все желания исчезли, ну, пить хотелось — и всё.

«Ридус»: Как сложилась ваша личная жизнь, в чем нашли призвание?

— Мы с моим мужем Тимофеем познакомились после того, как я получила вторую профессию, больше 10 лет назад. Я психофизиолог, стресс психолог. Мы вместе занимаемся прикладной психофизиологией, детекцией лжи. Изучаем эмоции с помощью чувствительных датчиков, это примерно как под электронным микроскопом: из чего эмоции состоят, как ими управлять. Муж уже более 40 лет создает полиграфы. Например, для работы над сценарием фильма Тимофей написал программу к новому модулю под названием «Интервью». Это когда работают два полиграфа, а искусственный интеллект синхронно обрабатывает информацию, получаемую от единого стимула. Можно потом использовать и на очной ставке, при расследованиях. Все эмоции рассчитываются математически с помощью определенного алгоритма — сколько человек потратил энергии на проявление той или иной эмоции. А вообще я счастливый человек еще и потому, что мне муж дарит написанные для меня компьютерные программы, а в саду для меня выращивает розы. Вчера его спросила, с каким одним словом у него ассоциируется понятие любовь? Сказал, что это слово – «Интервью». А еще он обзывает меня своей музой.

«Ридус»: Как родственникам жертв или пострадавшим в результате авиакатастроф, терактов и других трагедий пережить трагедию?

— Могу сказать, что мне помогло. Через четыре года, как в авиакатастрофе погиб мой первый муж, у меня погибла мама. Она часто уезжала в командировки, и я сказала себе, что она просто уехала в очередную командировку. Мне так проще было выживать, у меня тогда был двухмесячный сын на руках, и очень было тяжело. И с Вовкой, моим первым мужем, то же самое было: сказала себе, что он уехал. Тем более я не видела похороны. Когда человек уехал, есть надежда, пусть даже иллюзорная, что он вернется, нужно только подождать. Это помогает справиться в самую острую фазу утраты. Такой обман себя позволяет сделать новый вдох, найти силы выйти из ступора и поможет начать оплакивать свое горе.

Нужно искать любые возможности и жить дальше. Я мою посуду и просто счастлива, что у меня есть руки и ноги, а могло бы не быть. Если бы не было, мыла бы сидя или купила посудомойку. Жизнь, она лучше, чем нежизнь.

• Телеграм
• Дзен
• Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.