«Культура отмены» расцвела буйным цветом на Западе за относительно короткое время на наших глазах, чему способствовало развитие социальных сетей с их лидерами мнений, анонимностью и безнаказанностью. «Отменяют» за грехи мнимые и реальные, за твиты многолетней давности, неосторожно выбранные слова или рубашку, да и просто за неприятие самой cancel culture.

Астрофизик Мэтт Тейлор посадил аппарат Philae на комету, но неудачно выбрал рубашку для дачи комментария СМИ.

Жертвой общественной травли может стать кто угодно: популярный писатель (Джоан Роулинг), музыкальный исполнитель (Лана Дель Рей), заслуженный разработчик видеоигр (Крис Авеллон), лауреат Нобелевской премии (первооткрыватель ДНК Джеймс Уотсон) или голливудская звезда (Джина Карано).

При этом не стоит путать «культуру отмены» со списками «нерукопожатных» деятелей культуры, которые составляли либералы и их противники в России. Да, Чулпан Хаматовой сильно досталось от «прогрессивной общественности» за поддержку Путина на выборах в 2012 году, но никаких серьезных последствий ситуация не возымела.

На Западе же сегодня компании могут легко разорвать контракт с сотрудником из-за бездоказательного обвинения в Twitter. Так, например, произошло с упомянутым выше Крисом Авеллоном, с которым моментально отказались сотрудничать сразу несколько крупных студий. Когда через год истинные намерения обвинителей всплыли наружу, никто, разумеется, ему извинений не принес.

Генетика Джеймса Уотсона лишили Нобелевской премии, признав расистом.

Гораздо хуже все закончилось для его коллеги по цеху Алека Холовки. Его бывшая девушка Зоуи Куинн, из-за которой ранее разгорелся геймергейт, рассказала в соцсетях, что Алекс держал ее в сексуальном рабстве целый месяц. Правда, ничего общего с реальным сексуальным рабством ситуация не имела, зато парня начали травить и угрожать ему расправой, невзирая на более чем сомнительную репутацию обвинительницы. Как бы то ни было, морально неустойчивый разработчик вскоре покончил с собой.

Звезду фильмов для взрослых Огаст Эймс такие же борцы за справедливость довели до петли за то, что та публично отказалась сниматься с актерами с нетрадиционной сексуальной ориентации, отметив, что у них выше риск венерических заболеваний.

Огаст Эймс довели до самоубийства, заклеймив как гомофобку за заботу о своем здоровье.

О том, что бойкот может быть страшной вещью, нам хорошо известно по фильму Ролана Быкова «Чучело», снятого по одноименной повести Владимира Железникова.

В конце концов, остракизм придумали еще древние греки. Впрочем, граждане Афин хоть и изгоняли из своего полиса опасных по общему признанию людей, но эта процедура не сопровождалась глумлением и угрозами, а изгнанный мог вернуться через десть лет и вернуть свое имущество, которое оставалось неприкосновенным. Однако в самом по себе остервенелом порицании неугодных определенной группе людей нет ничего нового, в том числе и в нашей истории.

Пожалуй, наиболее вопиющий случай произошел с Федором Ивановичем Шаляпиным в 1911 году.

Вечер, который обещал стать его триумфом, обернулся для артиста кошмаром.

На сцене Мариинского театра ставили оперу Мусоргского «Борис Годунов», где Шаляпину была отведена главная роль, о которой тот давно грезил. На премьеру прибыл сам император Николай II с императрицей Марией Федоровной, дочерьми и придворными.

Федор Иванович Шаляпин в образе Бориса Годунова.

«Когда окончился первый акт и начались аплодисменты, совершенно неожиданно поднялся занавес, и мы увидели артистов, участвовавших в опере, стоявших живописной группой. Среди них возвышалась громадная фигура Шаляпина в древнем царском одеянии. Повернувшись лицом к царской ложе, они запели „Боже, царя храни“. Весь переполненный театр встал, как один человек. В этот же момент все артисты и Шаляпин опустились на колени. Вся публика запела гимн вместе с ними. Картина была потрясающая. Зал был охвачен невероятным энтузиазмом, он гудел от „ура“», — вспоминал тот вечер князь императорской крови Гавриил Константинович Романов.

Произошедшее стало полной неожиданностью не только для императорской фамилии и других зрителей, но и для Федора Ивановича. Его в заранее спланированную демонстрацию не посвятили, попросту не оставив ему выбора. Вдобавок все случилось, по признанию самого Шаляпина, после «физически утомительной сцены, когда пульс у меня 200».

Федор Иванович Шаляпин в образе Бориса Годунова.

Мне пришло в голову, что, должно быть, случилось какое-нибудь страшное террористическое покушение, или — смешно! — какая-нибудь высокая дама в ложе родила... Мелькнула мысль уйти за сцену, но сбоку, как я уже сказал, выхода не было, а сзади сцена запружена народом... Все это — соображения, мысли, искания выхода — длилось, конечно, не более нескольких мгновений. Однако я ясно почувствовал, что с моей высокой фигурой торчать так нелепо, как чучело, впереди хора, стоящего на коленях, я ни секунды больше не могу. А тут как раз стояло кресло Бориса; я быстро присел к ручке кресла на одно колено, — описывал произошедшее Федор Иванович в автобиографии.

В недоумении был не только Шаляпин, но и директор «Мариинки» Теляковский, который первым делом потребовал объяснений от прославленного баса. Выяснилось, что хористы без предупреждения спланировали демонстрацию, чтобы добиться от императора прибавки к жалованию. И соответствующее прошение вскоре было удовлетворено. А вот для Шаляпина все обернулось катастрофой, хоть ничего постыдного он в своих действиях не видел.

Бас Федора Ивановича прославил его на весь мир.

«Я заметил, что чем чаще гимн исполняется, тем меньше к нему люди питают почтения. Гимн — вещь высокая и драгоценная. Это представительный звук нации, и петь гимн можно только тогда, когда высоким волнением напряжена душа, когда он звучит в крови и нервах, когда он льется из полнаго сердца», — вспоминал Шаляпин, отмечая, что «святынями не кидаются, точно гнилыми яблоками».

Певцу было неприятно само по себе использование гимна в корыстных целях. Он вообще называл отвратительной «привычку требовать гимна чуть ли не при всякой пьяной драке — для оказательства „национально-патриотических“ чувств». Однако и «в самых глубоких клеточках мозга» не шевелилась у Шаляпина мысль, что он сделал что-то неблаговидное, предал что-то, как-нибудь изменил своему достоинству и своему «инстинкту свободы».

Обложка журнала «Искры».

На следующий день после премьеры «Бориса Годунова» Шаляпин вместе с супругой уехал в Монте-Карло. Там он и получил письмо от своего друга Валентина Серова с кучей газетных вырезок о «монархической демонстрации», в том числе из газеты «Русское слово», которую редактировал его добрый приятель Дорошевич, с карикатурой на себя. «Что это за горе, что даже и ты кончаешь карачками. Постыдился бы», — гласила приписка Серова.

Весть о моей «измене народу» достигла между тем и департамента Морских Альп. Возвращаясь как-то из Ниццы в Монте-Карло, я сидел в купэ и беседовал с приятелем. Как вдруг какие-то молодые люди, курсистки, студенты, а может быть, и приказчики, вошедшие в вагон, стали наносить мне всевозможныя оскорбления:
— Лакей!
— Мерзавец!
— Предатель!
Я захлопнул дверь купэ. Тогда молодые люди наклеили на окно бумажку, на которой крупными буквами было написано: «Холоп!»
Когда я, разсказывая об этом моим русским приятелям, спрашиваю их, зачем эти люди меня оскорбляли, они до сих пор отвечают:
— Потому, что они гордились Вами и любили Вас.
Странная, слюнявая какая-то любовь! — вспоминал Шаляпин.

Вырезка из газеты.

Не правда ли, риторика курсисток начала прошлого века очень напоминает таковую борцов за социальную справедливость в наши дни? От Шаляпина отвернулись очень многие друзья. Георгий Плеханов, некогда заманивавший Шаляпина на чай, прислал ему подаренный ранее портрет с припиской: «Возвращаю за ненадобностью». Публицист Александр Амфитеатров, еще вчера называвший певца «русским национальным сокровищем», назвал его поступок унизительным. Недавние поклонники брезгливо стали называть певца Азефом.

Должен откровенно признаться, что эта травля легла тяжелым булыжником на мою душу. Стараясь понять странность этого невероятнаго ко мне отношения, я стал себя спрашивать, не совершил ли я, действительно, какого-нибудь страшнаго преступления? Не есть ли, наконец, самое мое пребывание в Императорском театре измена народу? — признавался певец.

Под гнетом этой истории Шаляпин отказался участвовать в торжествах по случаю трехсотлетия Дома Романовых в 1913 году, хотя «по совести не имел никаких оснований это сделать».

Было так легко признать мое уклонение «саботажем», сделать из этого «организационные выводы» и лишить меня звания Солиста Его Величества. Но В. А. Теляковский был истинный джентельмен и представитель «буржуазной» культуры: о моем отказе он никому не молвил ни слова. Звания Солиста меня никто и не думал лишать. О том, что у человека можно отнять сделанный ему подарок, додумались только представители пролетарской культуры. Вот они действительно «лишили» меня звания Народнаго Артиста, — записал Шаляпин.

Владимир Аркадьевич Теляковский — последний директор Императорских театров.

По свидетельству Шаляпина, уже после Октябрьской революции, пребывая в Париже, в 1927 году он имел неосторожность пожертвовать пять тысяч франков детям российских беженцев. Тогда-то его и обвинили в поддержке белогвардейцев и лишили всех званий. Впрочем, и за год до этого Маяковский едко отозвался о долгом отсутствии Шаляпина на родине (с 1922 года певец был на мировых гастролях), причем в письме Горькому — едва ли не единственному представителю левых интеллектуальных кругов, который не отвернулся от певца после истории с гимном.

Или жить вам, как живет Шаляпин,
раздушенными аплодисментами оляпан?
Вернись теперь такой артист
назад на русские рублики —
я первый крикну: — Обратно катись,
народный артист Республики!

Умер Шаляпин во Франции. Его прах перевезли на родину и захоронили на Новодевичьем кладбище только в 1984 году. История Шаляпина имеет много общего с тем, что происходит сегодня. Никто не стал разбираться, что и при каких обстоятельствах произошло. Вчерашнего любимца «просвещенной» публики заклеймили «холопом» и «предателем» без права на слово в собственную защиту. Примечательно и то, что как тогда, так и сейчас этим методом устранения неугодных лучше всех пользуются представители левых течений. Социальные сети превратили его в, казалось бы, оксюморон — орудие хоть и точечного, но уже массового поражения.

• Телеграм
• Дзен
• Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.