«Глобализация в прежнем виде закончилась. Мир, вероятно, будет снова жестко поделен на „своих“ и „чужих“. Это холодная война 2.0», — заявил некоторое время назад глава ВТБ Андрей Костин. Это далеко не первое громкое заявление о конце глобализации на фоне последствий пандемии, приведшей к разрыву не только логистических и производственных, но и многочисленных социальных и гуманитарных связей.

Очередными гвоздями в крышку гроба глобального мира все чаще называют нарастающий кризис вокруг Тайваня, раскол в Европе (и не только), спровоцированный украинскими событиями, и разлитое в воздухе ожидание хаоса из-за предполагаемого сдутия американоцентричной финансовой системы. Противостоять этому «крушению устоев», смешавшему карты многим сильным мира сего, пытается одна лишь ВОЗ, истосковавшаяся по былому COVID-всесилию и по этому случаю судорожно изобретающая новую «обезьянью» пандемию.

Так что же происходит с глобализацией? Мертва она, на что намекают разрыв глобальных связей и затухание COVID-истерии, или по-прежнему жива? Смогли ли последние «радикальные» события перебить влияние прежних «зеленых» и других трендов, к которым в последние пару лет население Земли приобщали так называемые глобалисты? Поговорить об этом, а также на другие злободневные темы мы решили с экспертом, финансовым и инвестиционным аналитиком, ранее предсказавшим многое из того, что сегодня дано нам в ощущение, Дмитрием Голубовским.

«Ридус»: Дмитрий, добрый день! Согласны ли вы с точкой зрения, что глобализация в своем прежнем виде закончилась? Если да, то как такое получилось и что указывает в пользу этого?

Дмитрий Голубовский: На самом деле глобализация как процесс, который шел с очень древних времен, с момента создания Великого шелкового пути, развивалась, развивается и будет развиваться дальше, но этот процесс всегда проходил через какие-то кризисы, когда периоды роста международной интеграции сменялись периодами упадка и распада связей между локальными сообществами. Процесс этот охватывал все больше и больше обществ, способствуя их развитию, когда он шел по нарастающей. Когда период роста сменялся периодом упадка, это сопровождалось и упадком обществ, которые в этот процесс были вовлечены. Процессом глобализации можно считать, например, создание Римской империи, а ее распад можно считать кризисом античной глобализации. Процессом глобализации можно считать создание исламского мира, а его распад — кризисом исламской глобализации. Сейчас мы переживаем глобализацию европейскую, которая у нас идет с начала эпохи Возрождения и великих географических открытий и которая тоже пережила уже несколько кризисов. В принципе, Первую и Вторую мировые войны можно рассматривать как кризисы европейской глобализации.

То, что сейчас происходит в мире, — это очередной кризис глобализации, и те события, которые мы сейчас наблюдаем в мире, можно считать третьей мировой войной. Или первой гибридной мировой войной, как хотите ее называйте. Это глобальный процесс обострения всех созревших к настоящему моменту конфликтов и большой ломки и перестройки всех глобальных связей. Процесс этот объективный, он исторически неизбежен и связан вовсе не с действиями конкретных политиков, каких-то первых лиц и персоналий. Вся эта ситуация назревала очень давно. Что указывает в пользу этого? В пользу этого указывает классическая революционная ситуация «по Ленину», когда верхи не могут, а низы не хотят жить по-старому.

Под «низами» имеется в виду то, что можно назвать периферией глобальной экономики. Это страны второго и третьего мира, которым на сегодняшний день инновационное и финансовое европейское (к которому относится и Северная Америка) ядро цивилизации не предлагает никаких путей развития. Периферия — это бедные страны, а также те, которые можно назвать глобальным средним классом на уровне государств. Такие, как Китай, — индустриально развитые страны, которые занимаются реальным производством, которые больше не хотят играть по правилам тех, кто «из ничего» создает в этом мире деньги.

Сам процесс создания денег зашел в тупик, потому что нынешняя кредитная экспансия уже не поглощается глобальным рынком. Грубо говоря, больше не на кого вешать долг, и денежная эмиссия на сегодняшний день ничего, кроме инфляции, уже не порождает. Соответственно, мы стоим на пороге кризиса глобальной валютной системы, в принципе, мы уже в него входим. Это признаки, которые указывают на то, что нынешний лидер — Соединенные Штаты Америки — больше таковым не является. Соответственно, все те страны, которые были их союзниками или сателлитами, обречены как-то поменять свою роль в этом мире, как и сами Соединенные Штаты.

Если смотреть на этот процесс с точки зрения циклического роста и упадка различных сил, то здесь на явный кризис указывает наличие столкновения интересов двух сверхдержав. С одной стороны, это США, которые давно теряют свое влияние. С начала нулевых они пытались его удержать региональными войнами, такими как война в Афганистане и в Ираке, но все равно у них ничего не получилось. Они пришли воевать с «Талибаном»* в Афганистан, длительный период времени там пробыли, потом ушли, и «Талибан»* вернулся. Было потрачено огромное количество денег, приложено огромное количество усилий, якобы там было создано какое-то демократическое общество, и в итоге все это слиняло в несколько дней, как фальшивая позолота. Просто сошло, и страна вернулась к точно тому виду, в котором она была. Если лидер не в состоянии распространять свою экономическую модель, свою идеологию и свой контроль, он не в состоянии управлять. Мы столкнулись с ситуацией, когда глобальный лидер — страна, которая таковой выглядела по крайней мере в последние годы, на поверку оказался неспособен управлять, неспособен предотвращать кризисы, неспособен проводить какую-то взвешенную международную политику. США оказались страной, которая не урегулирует, а порождает конфликтные ситуации.

С другой стороны, на место в мире, которое пока еще занимает США, метит Китай, который в последнее десятилетие находится на подъеме. Он обгоняет американцев и по темпам роста, и по ВВП всей страны, если считать по паритету покупательной способности, по экспорту и по участию в международной торговле, где на сегодняшний день Китай является лидером.

Может ли Китай стать новым центром глобализации — вопрос открытый. В любом случае мы сейчас будем проходить через какую-то ломку международных отношений, и это будет некий период хаоса, в котором, возможно, будет воспроизведена та же самая ситуация, которая возникла после Второй мировой войны. Тогда, как мы помним, мир разделился на два блока. Возможно, такие блоки появятся и сейчас — условно восточный и условно западный, или, скажем, евроатлантическое сообщество будет противостоять всему остальному миру.

Однако надо понимать, что евроатлантическое сообщество больше не дает миру столько благ, столько знаний и технологий, которые бы оправдывали уровень потребления тех, кто там живет. Собственно говоря, вся так называемая «зеленая повестка», вся глобальная экологическая программа, нацеленная на сокращение выбросов, по большому счету, если проникнуть за фасад красивых слов, является программой экологического налогообложения бедных стран в пользу богатых. Это программа сокращения потребления, потому что производительность труда больше не может расти в рамках той экономической модели, которая сейчас существует. Соответственно, нужна другая экономическая модель, нужен другой лидер или как минимум более справедливое мироустройство.

«Ридус»: Еще совсем недавно нам рассказывали, что глобальный мир посвятит ближайшие годы борьбе с изменением климата и «зеленому переходу», что приведет к перезагрузке нынешней экономики. Этот прогноз уже не актуален?

Дмитрий Голубовский: Этот прогноз уже не актуален, потому что по поводу «зеленого перехода» не сложилось глобального консенсуса. Тот вариант этого «зеленого перехода», который был предложен миру его главными адептами и провайдерами (в первую очередь это британцы и континентальная Европа), не устроил большую часть стран, которые представляют большую часть населения планеты.

«Зеленый переход» в представлении европейцев просто сводился к тому, что за экологизацию должны заплатить те страны, которые в рамках глобального разделения труда стали получателями неких «грязных» технологий, выведенных из Европы.

Понимаете, о чем речь? Суть процесса глобализации на последней, финальной его стадии заключалась в том, что потребление было сосредоточено в Европе, Британии и Соединенных Штатах, разработка технологий, интеллектуальное производство было размещено там же, а индустриальное производство было оттуда выведено, за исключением производства какой-то высокотехнологичной продукции.

Богатство стран Европы, Соединенных Штатов Америки и Великобритании строилось на прибыли, которую они получали как финансовые центры, и на той интеллектуальной собственности, которую они продавали. За счет этого они эксплуатировали весь остальной мир. Сейчас они весь остальной мир хотят обложить еще и экологическим налогом. Почему? Потому что они просто не в состоянии обслуживать свои долги. Это для всех абсолютно очевидно и, естественно, это абсолютно несправедливо.

Естественно, Индия отвергла этот план в весьма вызывающей и не самой дипломатической форме, Китай сделал то же самое, хотя и более дипломатично. Что эта идея провалилась полностью, было понятно уже во втором полугодии прошлого года, после того, как вышел доклад ООН и в глобальных СМИ была поднята климатическая истерика по поводу того, что всем срочно надо объединяться в деле борьбы за снижение выбросов.

Китай, попытавшийся это сделать, получил у себя энергетический кризис. Помните угольный кризис в сентябре прошлого года? В Китае поняли, что им просто не по силам впрягаться в эту телегу. Индусы отвергли это дело сразу. Немного подумав, отвергли его и бразильцы, а Россия вообще потребовала пересмотра своих отношений с Западом с точки зрения перестройки архитектуры всей системы безопасности как предварительное условие для того, чтобы вообще говорить о чем-то глобальном.

Смысл того, что требовала наша страна прошлой осенью, выдвигая свой ультиматум НАТО, именно в этом: мол, дорогие друзья, давайте сначала решим проблемы глобальной безопасности (и начнем с наших озабоченностей), а потом уже начнем заниматься какой-то другой повесткой. Хотя вопрос «зеленого перехода» и вопрос безопасности России не увязывались друг с другом открыто, на самом деле это звенья одной и той же цепи. Когда стало очевидно, что большая часть стран не поддерживают новый глобальный план, можно было устраивать против него тот бунт, который устроила Россия. Устроила, на мой взгляд, абсолютно сознательно и с дальним прицелом.

Соответственно, не был запущен новый инвестиционный цикл, и все те огромные деньги, которые были аккумулированы в результате денежной эмиссии, проведенной во время пандемии, не пошли в инвестиции, не пошли в капиталообразование, а вместо этого просто порождают высокую инфляцию. Вместо «зеленого перехода» глобальная экономика получила стагфляционный кризис, который будет только усугубляться.

«Ридус»: По какому пути тогда пойдет нынешнее экономическое развитие?

Дмитрий Голубовский: Никакого развития в ближайшие годы не будет. Точнее, оно будет, конечно, но будет весьма специфическим. Если проводить исторические аналогии с какими-либо другими кризисами глобализации, то очень хорошим примером является Великая депрессия. Великая депрессия — это кризис глобализации, порожденный высоким уровнем автоматизации производства. Тогда широко внедрялись конвейеры, использование электричества, массовая автомобилизация и прочее. Все это, конечно, поднимало производительность труда и снижало издержки, но потом эта волна роста уперлась в то, что глобальный рынок оказался исчерпан. Колониальная система, существовавшая на тот момент, стала препятствием на пути к его дальнейшему развитию. Великая депрессия (это мало кто знает, на самом деле только те, кто знаком с историей экономики, это знают) началась с того, что Британская империя ввела протекционистские меры по отношению в первую очередь к Соединенным Штатам в отношении доступа к рынкам своих колоний. Соответственно, в США начался сильный промышленный спад, который потом перешел в финансовый крах, и вся эта история распространилась на остальной мир, погрузив его в депрессию.

Депрессия была абсолютно везде, кроме Советского Союза, который был в те времена носителем другой экономической модели. Там, наоборот, шел рост, но там не работали классические законы рынка, там была совершенно другая мотивация у тех, кто этот рост создавал. Это была не мотивация обогащения или создания какой-то рентабельности. Советский Союз тогда проводил индустриализацию, а весь остальной мир начиная с 1929 года погрузился в кризис. Возникший тогда кризис закончился Второй мировой войной, то есть очередным переделом рынка и крахом колониальной системы, которая стояла на пути глобализации. Это было препятствие, которое необходимо было преодолеть, и оно было преодолено.

Сейчас мы стоим в абсолютно той же ситуации: мир уперся в некий предел развития, в предел роста, когда возможности текущей версии глобализации и того глобального рынка, который сейчас сформирован, исчерпаны. Впереди нас ждет спад. Каким будет этот спад (это будет какой-то дефляционный кризис, или это будет стагфляционный кризис, когда номинально активы будут сохранять свою стоимость, но будет резко падать покупательная способность денег) — это я сейчас сказать не берусь. Вроде бы у нас все сейчас идет именно по пути глобальной стагфляции, но это может измениться. Это может быть, например, череда кризисных волн, когда стагфляция будет сменяться дефляционным шоком. Чтобы спастись от дефляционного шока, страны будут включать печатный станок, и снова будет начинаться стагфляция, потому что объем гигантского финансового пузыря, который сейчас существует, беспрецедентен.

Но нельзя сказать, что в такие кризисные времена нет развития, развитие есть, просто оно обусловлено той стрессовой ситуацией, в которой в этот момент находятся различные участники глобального процесса. В такие времена отлично может развиваться, например, гонка вооружений. Наука будет развиваться и дальше, будут создаваться новые виды оружия, прогресс будет идти, просто не в гражданских областях. Прогресс будет идти не за счет естественных механизмов спроса, он будет рождаться спросом бюджетным, спросом искусственным, который будут формировать государства.

На мой взгляд, мы вступаем в период, когда роль государств продолжит расти, мы вступаем в период милитаризации мира, в период глобальной гибридной войны всех против всех. Абсолютно не обязательно будет какое-то разделение на блоки, которого все ожидают, потому что между всеми крупными государствами существуют достаточно серьезные противоречия.

Скорее, это будет время тактических альянсов. Сейчас мы можем, например, наблюдать некий тактический альянс между Россией и Индией. Индия отказывается присоединяться к санкциям и поглощает предложение российской нефти и угля, прорывая тем самым финансовую блокаду нашей страны. Этим очень недовольны в Лондоне и в Вашингтоне. В каком-то смысле тактический альянс существует между Россией и Китаем, потому что в Китае отказываются присоединяться к санкциям, не накладывают арест на наши резервы, у нас растет торговля с этой страной, в том числе растет использование китайской валюты. Но это все не какие-то долгосрочные истории, все эти потепления в отношении каких-то отдельных стран могут иметь временный характер. Мы не знаем, как будут дальше развиваться глобальные процессы, это очень трудно предсказать.

Поэтому экономического развития в традиционном представлении не будет. Будет, скорее, развитие отдельных отраслей, которые, с точки зрения отдельных государств, имеет смысл развивать в текущих условиях. Мы вступаем в достаточно любопытный период, когда будет расти разнообразие в мире политических и экономических систем. Так, например, могут появляться новые экономические модели, новые технологические решения по оптимизации экономических процессов, которые могут оказаться эффективнее классических рыночных механизмов, как-то их дополнять. Но с точки зрения каких-то новых технологий, которые бы опирались на массовый спрос, я не жду в ближайшие годы каких-то прорывов. Скорее, напротив: я бы ожидал технологической деградации и снижения доступности высокотехнологичных товаров для масс.

Времена, когда, например, компьютер не был роскошью и был доступен широкому кругу людей, мне кажется, заканчиваются. Хорошая, качественная техника будет дорожать достаточно сильно, не столько в каком-то номинале (но и в номинале тоже), но и, скажем так, дорожать в относительном выражении. Если посчитать стоимость электроники в буханках хлеба, то она в последние годы только падала. Вот этот период относительного падения цены высокотехнологичных товаров (плазменные телевизоры, бытовая техника высокого качества, компьютеры), когда обычный человек может достаточно легко накопить денег, чтобы создать маленький суперкомпьютер у себя на столе, закончился. Эти вещи относительно куска хлеба, мне кажется, начнут очень сильно дорожать в связи с тем, что глобальные цепочки поставок разрушаются, в мире дефицит чипов (и этот дефицит чипов объясним с точки зрения тех глобальных процессов, которые происходят). Чипы — это только один элемент как пример глобальных процессов.

Мы вступаем в период, когда будет меняться сама парадигма потребления, когда обновление линейки продукции будет идти гораздо медленнее, когда гораздо больше внимания снова будут уделять надежности и долговечности техники, потому что она будет дорогой. Представления о качестве тоже будут меняться. Ландшафт потребительской экономики будет очень сильно меняться в ближайшие годы. Да, это породит какое-то развитие, но трудно предсказать, в каком направлении оно пойдет. Это явно не будет экономический рост, к которому все привыкли, когда с каждым годом мы потребляем все больше, нам кажется, что мы все богаче. Нет, на мой взгляд, мы будем экономить все больше и мы, как когда-то, будем стремиться потреблять более качественные и надежные вещи.

С точки зрения благосостояния, в ближайшие годы мы будем беднеть. Вполне возможно, что и кусок хлеба для многих людей на нашей планете станет недоступен, если процессы, которые сейчас набирают силу, ускорятся, если к этому еще подключатся кризисы логистические, связанные с геополитическими проблемами.

«Ридус»: Нынешний вооруженный конфликт на Украине — как его можно рассматривать в свете вашей теории?

Дмитрий Голубовский: Конечно, нынешний вооруженный конфликт на Украине — это в чистом виде силовое продолжение экономических проблем. Его очень хорошо можно рассматривать в рамках тех глобальных процессов, которые сейчас происходят в мире, если понимать, что вооруженный конфликт — это продолжение экономики военными методами. Собственно говоря, это лишь первый конфликт из череды подобных, которые будут сотрясать мир в ближайшие годы. Причем конфликты будут не только вооруженные, будут еще какие-то кибервойны, будут какие-нибудь перевороты там, где слабая государственность и ее можно будет обрушить. Достаточно много разрушений в мире будет спровоцировано именно проблемами экономическими.

Первой ласточкой в части разрушения государств изнутри можно считать кризис в Шри-Ланке. Страна обанкротилась, и это породило кризис власти и вообще кризис всей социальной системы. Мне кажется, что такие случаи в ближайшее время будут множиться. Можно посмотреть, например, что происходит с валютной системой Турции. На мой взгляд, то, что там происходит с лирой, с инфляцией и вообще с финансово-банковской системой, тоже не доведет до добра. Это превратится в какой-то внутренний кризис, который, возможно, попытаются решить за счет превращения внутреннего конфликта во внешнеполитический. Турция может перейти к экспансии для решения своих внутренних экономических проблем. И так далее, и так далее.

Старый мир прекратил свое существование. Мира, в котором худо-бедно были сбалансированы капитальные и инвестиционные потоки, финансовым центром которого был Нью-Йорк, а политическим — Вашингтон, больше не существует. Поэтому, когда кто-то на Западе вещает о мире, построенном на правилах, это смешно. Правила перестали работать, потому что те, кто их писал, не справились с глобальным управлением.

В этом смысле глупо возлагать на Путина и на Россию ответственность за те разрушительные процессы, которые сейчас происходят в мире, что так любит делать Байден. Это все чушь, ответственный за высокую инфляцию тогда уж Федеральный резерв и во вторую очередь — аппетиты правительства самого Байдена, у которого очень большой бюджетный дефицит. Ну и по большому счету вся та денежная и фискальная политика, которая в Америке проводилась все последние годы, если не десятилетия.

Корни этого кризиса вообще можно отследить, если «отмотать» историю лет на 20-25 назад. Первый шаг к разрушению глобального мира был сделан даже не в 2008 году. По большому счету, давайте вести отсчет этого кризиса со времен накачки пузыря доткомов и начала гибридной войны Соединенных Штатов с терроризмом, которая этот терроризм только еще больше порождала и усиливала.

Что касается украинского конфликта, то его нельзя рассматривать в отрыве от глобальных процессов. Я думаю, что это только первая ласточка тех разрушений, в том числе геополитических, которые будут иметь место дальше. И военно-политический ландшафт глобального мира тоже будет меняться.

«Ридус»: Крахом чего закончится окончание нынешнего этапа глобализации? Насколько вероятно глобальное военное решение? Ядерная война?

Дмитрий Голубовский: Как минимум это закончится крахом существующих сейчас в валютной системе резервных фиатных валют. Я думаю, что доллар, оставаясь валютой как минимум региональной и национальной валютой Соединенных Штатов, теряет свои позиции в качестве резервной валюты. К нему утрачивается доверие не только в силу роста инфляции, но и в силу того, что владеть активами, номинированными в долларах, для элит вне евроатлантического ядра цивилизации небезопасно. На примере России все видят, как легко может их лишиться не только государство, но и лидеры частного бизнеса. Я думаю, что соответствующие выводы сделали и Китай, и Индия, и вообще любая элита, которая есть на нашей планете, которая не является частью западной элиты.

А у элиты Запада нет ничего на сегодняшний день привлекательного, что она могла бы предложить остальному миру, за что можно было бы купить лояльность остального мира. Поэтому мы еще присутствуем и при крахе системы неоколониализма, когда за счет денежной эмиссии ведущие финансовые центры меняли символы благ на реальные блага. Рисуя нолики в своих компьютерах, они покупали реальные ресурсы. Это все заканчивается, поэтому в реальном выражении соответствующие страны и народы, бывшие бенефициарами этого глобального мошенничества, обречены на то, чтобы очень сильно обеднеть. В связи с этим не надо удивляться высокой инфляции в Британии, в Европе, в Соединенных Штатах. Это абсолютно закономерное явление, они обречены обеднеть, потому что система эксплуатации мира, которую они выстроили, заканчивает свое существование.

Если они попытаются сохранить эту систему силой, то ядерная война возможна, потому что в ответ на эту силу у других стран тоже есть соответствующая сила. В принципе, подобного рода столкновение может быть, но мне оно кажется не слишком вероятным.

При этом надо совершенно четко понимать одну простую вещь: Запад всегда будет пытаться выставить себя в качестве жертвы агрессии. Когда Китай будет решать тайваньскую проблему, Запад будет кричать о том, что Китай осуществляет агрессию. Я абсолютно уверен, что Китай на эту агрессию будет спровоцирован поставками каких-нибудь ракет Тайваню, которые будут представлять для Китая серьезную угрозу. Подобного рода парадоксов, когда страны будут вынуждены нападать, чтобы защищаться, в мире может быть еще не один и не два. Казус белли может возникнуть у любой ядерной державы, вовлеченной в подобного рода конфликт, что у России, что у Китая, если в своей помощи Тайваню Америка перейдет некоторые границы, что у Индии, если, например, будет спровоцирована какая-нибудь агрессия Пакистана против Индии, у любой другой страны, которая обладает соответствующим ядерным потенциалом. Может быть какой-то ядерный конфликт даже на Ближнем Востоке, где есть Иран и Израиль, которые владеют ядерным оружием. Я думаю, что у Ирана ядерное оружие тоже уже есть.

Ядерная война возможна, но это не будет ядерная война «стенка на стенку», что можно было предположить в прошлой версии ядерного противостояния — Соединенных Штатов и Советского Союза. Возможны локальные ядерные конфликты, и эта ситуация, на самом деле, даже опасней, чем она была в прошлой версии холодной войны.

Что касается ядерного конфликта между Западом и Россией, в принципе, он возможен хотя бы потому, что он уже обсуждается: если о чем-то начинают говорить, причем говорить сначала как о недопустимом, потом — о том, что может случиться в крайнем случае, а потом — о возможном, то даже сами эти разговоры повышают вероятность подобного рода развития событий.

«Ридус»: Нас пугали глобальной перезагрузкой мира и капитализма, в результате чего этот мир должен разделиться на золотой миллиард и миллиарды людей, лишенных инициативы, критического мышления и собственности в марксистском стиле. Что будет с этой историей?

Дмитрий Голубовский: Я думаю, что у стран золотого миллиарда есть очень хорошие шансы скатиться в нищету в результате той глобальной перестройки, которая сейчас началась. Этот процесс будет обратным движением «исторического маятника». Дело в том, что та же Европа — это адски ресурснодефицитный регион, там нет столько ресурсов, чтобы поддерживать достаточный уровень жизни для того количества людей, для той плотности населения, которая там существует. И деглобализация именно для них обернется очень большим падением уровня жизни. Я не исключаю того, что пик их благосостояния, относительно всех стран мира, был достигнут, и, если маятник качнется в обратную сторону, абсолютно не исключено, что, как это было 300 лет назад, ситуация вернется к тому, что Европа станет нищей окраиной Евразии на фоне процветающих в конечном итоге Китая, Индии и даже исламского мира. И я думаю, что и у России здесь могут быть весьма хорошие перспективы сохранения уровня благосостояния, приемлемого для большей части населения. Никакого золотого миллиарда уже не будет, золотой миллиард существовал в рамках системы неоколониализма благодаря эксплуатации со стороны небольшой группы стран и элит всего остального мира. Я думаю, что это время закончилось, и власть они потеряют.

Что касается критического мышления, у меня на самом деле такое чувство, что дефицит критического мышления наблюдается у элиты европейской. Если у американской оно еще присутствует, то в Евросоюзе, мне кажется, оно точно теряется. Критическое мышление не связано с наличием или отсутствием благосостояния, как раз наоборот. Кризисы и стрессы развивают способность человека мыслить, а периоды длительного благосостояния незаслуженного, когда оно просто наследуется в силу того, что было когда-то завоевано предками, и признается по привычке теми, кто был когда-то завоеван, эти периоды только отупляют элиты и людей. Эта история может обернуться против тех, кто ее создавал. Это не значит, что будет именно так, как я говорю, просто в истории человечества это уже много раз было. Когда некие очень процветающие и могущественные центры культуры и экономики приходили в упадок и уступали место другим.

«Ридус»: Как вы видите будущее России и россиян в среднесрочной перспективе?

Дмитрий Голубовский: Это зависит от самих россиян и от российских элит, от того, насколько мы сейчас сумеем понять, что мир, в котором мы жили еще полгода назад, перестал существовать и что нельзя пытаться вести дела, строить бизнес, даже мыслить категориями той реальности, которой уже нет. Нужно иметь мужество признать ее конец, тем более что этот конец, в общем-то, дает для нашей страны очень большие возможности.

В рамках существовавшей в прошлом системы, которая сейчас умирает, наша страна была просто сырьевой колонией, из которой выкачивались ресурсы, в которой не было практически никаких возможностей для развития, за исключением тех, которые обеспечивал бюджет (а бюджет обеспечивал развитие достаточно узкого круга отраслей).

Развитие возможно ровно настолько, насколько общество сумеет измениться, изменить свое сознание, понять, что богатство — это не доллары, которые вы зарабатываете, богатство — это нечто, что вы создаете внутри своего общества, что развивает его, чем могут пользоваться ваши дети, которые живут на этой земле, а не то, что вы можете куда-то вывести и передать там. Богатство — это не электронные записи в компьютерах. Сейчас для всех очевидно, чего эти электронные записи стоят, как для нашей российской элиты, так и для нашей российской власти, Центрального банка и правительства, и даже для простых людей, которые не могут продать какие-то акции (точнее, депозитарные расписки на эти акции, которые они купили на питерской бирже). Это бумажное богатство не стоит ничего.

Реальное богатство — это образование, это технологическая культура, это центры компетенций, которые существуют в нашей стране. Это общество, которое объединено неким понятием общего блага (на то оно и общество, вообще говоря, от слова «общий»). Это народ, который понимает, что, только создавая условия для развития человека и своей страны, можно преуспеть.

То, что было в России до этого кризиса, — это разрозненный набор экономических субъектов, которые считали, что они плавают в неком глобальном океане, а государство — это некий сервис, который должен их обслуживать. Эти времена закончились. Пора понять, что государство — это не сервис, государство — это корабль, на котором мы плывем, и если этот корабль утонет, нас не станет. Если вы думаете, что вы можете спастись с него, посмотрите, как на тех, кто бежал из России, смотрят там, куда они бежали, и вы поймете, что, наверное, это не лучший вариант. Учитывая ту ситуацию в мире, которая складывается, не думаю, что в различных странах для чужаков возможности будут не хуже, чем для местных, если говорить совсем простым языком.

Так что держитесь своей страны, своей земли, думайте о том, что вы можете сделать для ее блага, и тогда у россиян и у России будет какое-то будущее. Если этого изменения сознания не будет, будущего не будет вообще. Это касается каждого гражданина страны — и чиновника, и бизнесмена, и простого рабочего или служащего.

А уж какое будущее будет — это зависит от того, насколько мы преуспеем в развитии своего общества и государства; от того, насколько мы сумеем приобрести компетенции, которые нам сейчас необходимы для того, чтобы справляться с экономическими трудностями; от того, насколько эффективно мы сумеем создать новые технологии, которые могут быть эффективными в условиях сравнительно небольшого рынка; от того, насколько государство сможет эффективно выстроить гибридную модель экономики, в которой эффективность рынка была бы совмещена с эффективностью бюджетного планирования, потому что высокотехнологичные отрасли на таком небольшом рынке, как российский, развиваться не могут без государственного спроса и государственной поддержки.

Короче говоря, от того, насколько мы сможем стать единым организмом как общество, устремленное в будущее, зависит то, насколько мы преуспеем и насколько успешно мы справимся с теми трудностями, которые нам надо преодолеть. Времена, в которые мы живем, достаточно опасные, в такие времена общества могут просто исчезать, государства — распадаться, возникать какие-то совершенно неожиданные новые центры силы, так что нужно очень серьезно отнестись к сохранению и приумножению того, чем мы как общество владеем, и понять, что это наше общее дело.

_______________________________________________________________

* «Талибан» — террористическая организация, запрещенная на территории Российской Федерации.

• Телеграм
• Дзен
• Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.