Сто шестьдесят лет назад, в январе 1863 года, на территории Царства Польского и Литвы начался польско-шляхетский мятеж, который в советское время получил наименование «восстание Калиновского».

Так как в то время на Белой Руси и в Малороссии более 90 процентов землевладельцев составляли польские магнаты и шляхта, то польско-шляхетский мятеж распространился и на белорусские и малороссийские земли.

Однако в Белоруссии и Малороссии мятежники встретили жёсткий отпор со стороны белорусских и малороссийских крестьян и горожан, решительно ставших на сторону Российского государства.

О тех драматический событиях речь шла на недавно состоявшемся в Минске историко-публицистическом вечере «Они несли польское иго на Белую Русь. К 160-летию польско-шляхетского восстания Винцента Константы Калиновского».

С основным докладом выступил председатель Белорусского общественного объединения «Русь» Николай Сергеев. Предлагаем вниманию читателей это выступление в изложении.

После разгрома империи Наполеона по решению Венского конгресса держав-победительниц (1815 г.) в состав Российской империи вошла часть собственно польских земель.

Вопреки тому, что войска с этих земель участвовали в войне против России на стороне Наполеона, по решению императора Александра I в составе Российской империи было образовано автономное Царство Польское со своей конституцией, армией и сеймом.

Но, несмотря на столь благожелательное отношение со стороны российской имперской власти, польская общественная и экономическая элита была одержима мыслью о восстановлении Польши в границах 1772 года с восточными рубежами по линии Смоленск — Киев.

И надо сказать, что основания для подобных мечтаний были не беспочвенные. Дело в том, что поляки имели в Российской империи внушительные социально-политические ресурсы.

Вот как описывает положение в Юго-Западном крае (Подольская, Волынская и Киевская губернии) в начале 1860-х годов в исследовании «Империя Романовых и национализм» известный российский историк, доктор исторических наук А. И. Миллер:

«Даже начальниками канцелярий губернаторов часто служили поляки, порой делавшие своим подчиненным выговоры за незнание польского языка, на котором большинство чиновников и общалось между собой».

Подобное положение существовало и в Белоруссии. Так, в Виленской и Гродненской губерниях среди старших чиновников православные составляли менее 15 процентов, а среди чиновников низшего уровня таковых было и того меньше. При этом доминирующее положение в социальных верхах занимала польская или полонизированная шляхта.

Несмотря на незначительное число по отношению к общей массе населения Белоруссии и Юго-Западного края (не более пяти процентов), её представители являлись главными землевладельцами и носителями «высокой культуры» этих мест, а местное русское население (белорусы и малороссы) было бесправным и безземельным «хлопством». Католики в начале 1860-х годов составляли в Северо-Западном крае (Белоруссия и Литва) 94 процента, а в Юго-Западном (Правобережная Малороссия) — 90 процентов всех землевладельцев.

Так вот оценивал положение дел в Белоруссии один из предводителей польского мятежа Зигмунд Сераковский (изменивший присяге бывший капитан российского Генерального штаба, казнён по приговору суда в июне 1863 г. за государственную измену и военные преступления): «Что такое Западный край? Высший и средний класс в нём представляют поляки или, говоря точнее, литовцы и русские, принявшие когда-то польский язык, польские стремления, одним словом, польскую цивилизацию. Всё, что думает об общественных делах, всё, что читает и пишет в Западном крае, — всё это совершенно польское».

Помимо того, польская аристократия занимала в XIX веке в Российской империи видное место в числе высшей имперской элиты. Доля поляков среди чиновников центрального аппарата империи достигала шести процентов.

Всё это создавало благоприятные условия для «польской работы» в Белоруссии и Правобережной Малороссии. Подобное положение было прямым следствием особенностей устройства Российской империи. Вот как их определяет австрийский историк российской тематики, профессор Венского университета Андреас Каппелер в труде «Россия как политическая империя»: «Российская империя не была национальным государством русских, а представляла собой самодержавно-династическую сословную многонациональную империю».

В рамках сословной империи борьба с «польской работой» была весьма затруднительна, т. к. её непосредственным делателем являлась польская дворянская корпорация, которая не только доминировала на Белой Руси и в Правобережной Малороссии, но и была встроена в имперский государственный организм и который разъедала изнутри. Справиться с этой смертельно опасной ржой можно было только оперевшись на здешний русский (белорусы и малороссы) народ, но этому препятствовало сословная ограниченность петербургской бюрократии.

Ненормальность подобного положения вещей ясно понимали патриотически настроенные сановники. Вот что писал по этому поводу военный министр, граф Д. А. Милютин: «До 1863 года наше правительство не только не принимало мер для противодействия польской работе в Западном крае, но даже помогало ей в некоторых отношениях, вследствие ложной системы покровительства польской аристократии, составляющей будто бы опору самодержавия в крае!

Эта система заставляла местные власти оказывать польским помещикам поддержку против крестьян и часто принимать крутые меры в случаях вопиющей несправедливости и притеснений со стороны первых. Чрез это угнетенное, забитое крестьянское население отдавалось в руки польских панов и их дворовой челяди».

Благоволение русских самодержцев и имперских властей поляки воспринимали как признак слабости. По свидетельству современника, население Варшавы «держало себя вызывающим образом: гневные взоры и угрозы посылались вслед русским военным патрулям, на каждом шагу попадались антироссийские процессии, в костелах духовные проповеди завершались распеванием мятежных гимнов».

С июля 1860 года в Варшаве начали проходить антиправительственные манифестации, на которые местная администрация не знала, как реагировать. При столкновении демонстрантов с полицией и войсками появились жертвы с обеих сторон. Оживилось польское шляхетство в Белоруссии и Правобережной Малороссии. Началась подготовка к польско-шляхетского вооружённому мятежу.

В полночь с 10 на 11 января 1863 года на русские гарнизоны в польских губерниях были совершены одновременные нападения, в результате которых погибли один офицер и двадцать восемь солдат. Мятежники развернули террористическую войну. За короткий период только в польских и литовский городах было убито порядка 600 человек. Это были не только русские солдаты, офицеры и чиновники, но и местные жители — поляки, отказавшиеся поддерживать мятеж.

10 июня 1863 года правительство мятежников, т. н. «жонд народовы», выпустил декрет, в котором целью восстания было объявлено «восстановление Польши в границах 1772 года». В марте–апреле 1863 года в поддержку мятежа выступили Англия, Франция и Австрия. Позже пропольскую позицию заняли Испания, Швеция, Италия, Нидерланды, Дания, Португалия и Турция. При этом польские мятежники всерьёз рассчитывали на войну европейских держав против России.

Необходимо отметить, что социальная база мятежников была ограничена польской шляхтой, католический духовенство и частично зажиточными мещанами в Польше и Литве. В Белоруссии и Правобережной Малороссии мятежная польская шляхта столкнулась с вооружённым противодействием со стороны белорусских и малороссийских селян.

Так, крестьяне Витебской губернии разгромили несколько отрядов польских мятежников и около 20 шляхетских имений, крестьяне Минской губернии самостоятельно выбили поляков из села Новосёлки Игуменского уезда. В деревне Соловьёвка Радомышльского уезда Киевской губернии польский отряд был полностью перебит крестьянами, действовавшими исключительно топорами и кольями. Крестьяне-старообрядцы Динабургского уезда Витебской губернии не дали мятежникам захватить русский воинский транспорт с оружием и взяли в плен их главаря — графа Леона Плятера — и передали его властям.

Невероятно, но выступления западнорусских и малороссийских крестьян в защиту Российского государства вызвали озабоченность в сановном Петербурге. В результате предводители динабургских старообрядцев оказались в тюрьме, а граф-изменник Плятер едва не избежал наказания. Дошло до того, что тогдашний виленский генерал-губернатор В. И. Назимов обратился в Петербург с просьбой прислать войска для борьбы с крестьянскими (!) бунтами.

Не получив сколько-либо значимой поддержки со стороны населения не только в Белоруссии и Правобережной Малороссии, но и в Литве, главари мятежа избрали основным методом «освободительной» борьбы широкомасштабный террор, главным организатором которого стал Винцент Константы Калиновский.

Источник

• Телеграм
• Дзен
• Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.