Начальник ГУ ФСИН по Ростовской области и его первый заместитель подали в отставку после захвата заложников в СИЗО. Об этом сообщило пресс-бюро ведомства.
«Комиссия ФСИН России завершила проверку, по результатам которой принято решение об увольнении четырёх сотрудников и привлечении к дисциплинарной ответственности 16 сотрудников ГУ ФСИН и СИЗО», — сказано в релизе.
Материалы по выявленным нарушениям комиссия направила в Следственный комитет России и Генпрокуратуру. В ростовский главк выехала группа наиболее опытных сотрудников для стабилизации работы.
Утром 16 июня в СИЗО-1 Ростовской области произошёл захват двух заложников, одним из которых оказался начальник оперативного управления регионального УФСИН Александр Богма. Силовики провели успешный штурм изолятора и ликвидировали преступников. Заложники не пострадали.
Позже стало известно, что врио начальника СИЗО-1 Роман Заболотнев был отстранён от службы на время следствия по захвату заложников.
Ясное солнечное утро. Встречаемся в Куйбышевском районе Донецка с журналистом и продюсером Еленой Бобковой и военкором Александром Варягом Матюшиным. Обоих я знаю еще со времен до СВО, когда Елена занималась общественной деятельностью, а Варяг служил в разных подразделениях, в том числе в так называемом «батальоне Прилепина». Ребята представляют мне двух волонтеров из города Новошахтинска Ростовской области.
— Это Геннадий Ключко, человек интересной судьбы, неравнодушный. Как он говорит о себе, «похоронил всю свою улицу», — смеется Бобкова.
Немолодой худощавый Гена смущается:
— Это я в интервью как-то ляпнул… Помогал соседям с похоронами, вот что я имел в виду.
— А это Александр Кныш, бизнесмен, то есть мелкий буржуа, — подкалывает социалистка Бобкова второго волонтера, помоложе.
— Ну-ну, — усмехается Александр.
Помощь для военных, как позже расскажут мужчины, собирают соседским кругом, по списку. Затем мужики везут одним днем в места дислокации наших частей, а это часов по пятнадцать, а то и больше, за рулем. Этих рейсов у них уже более десятка — возили и в ЛНР, и в ДНР, и в Запорожскую область, куда мы сейчас и направляемся.
Об этой интересной поездке читайте в репортаже собкора «Ридуса» в Донбассе.
— Вот ваша корреспондентская каюта. — Геннадий с треском распахивает дверь подержанной «буханки». Машина заполнена грузом на две трети, у кабины остается крошечное пространство с одним штатным посадочным местом.
В это пространство Геннадий умудряется впихнуть еще два раскладных стульчика, а затем туда приходится впихнуться еще и крупному Варягу, мне — вовсе не в эльфийском весе и — вишенкой на торте — тоненькой Елене, в прошлом мастеру спорта по художественной гимнастике. Зато есть раскладной столик.
— Едем как в поезде, — говорит Варяг, когда «буханка» трогается. — Только чая в подстаканнике не хватает, и чтобы ложечка дрожала — дзынь-дзынь!
Выезжаем из Донецка, с трассы на Мариуполь через Волноваху уходим на Запорожскую область. Дороги здесь стремительно портятся, да и пейзаж постепенно меняется: вместо выгоревших донецких степей, пересеченных терриконами и посадками, начинаются зеленеющие даже по осени луговины, поля озимых, полные плодов и уже убранные бахчи, неубранные подсолнухи, разноцветные по первой осени перелески.
— Въехали в зону ответственности N-ской армии, — комментирует Варяг.
Лена прямо в нашей кабине записывает несколько видеороликов, с волонтерами и со мной.
— Здесь Кныш в одну из прошлых поездок едва не «срезал», — смеется Бобкова. — Слава Богу, спросил у хлопцев на посту: можно ли здесь срезать? Они сначала офигели, а потом говорят: ну да, а потом едете такие и на очередном посту вам: «Здоровеньки булы, добро пожаловать в плен». Ты знаешь, наверное, историю Игоря Кимаковского, потом был советником главы ДНР, который в пятнадцатом году так и уехал по навигатору в украинскую тюрьму лет на пять?..
У меня тоже есть подобная история — когда мы в прошлом году с добровольцем из Питера Андреем Арни Раховым поехали по навигатору из Донецка на Севастополь и чуть не угодили в занятую украинцами Марьинку. Тогда нас смутила даже не пустая дорога, но группы сожженной бронетехники на ней и нарастающая канонада. Андрей Рахов после воевал под Угледаром, там же и погиб в феврале этого года.
Так или иначе, на прифронтовых дорогах надо быть предельно внимательными.
В селе неподалеку от Вербового, где проходит сейчас линия ЛБС (вот она и дымится в нескольких километрах), останавливаемся у магазина.
В магазин то и дело заходят бойцы разных частей. Бобкова начинает носиться за ними с диктофоном: у нее задание собрать приветы от фронтовиков для радио. Мы с Варягом курим с двумя военными из десантной бронегруппы. Юрий — крупный, крепкий, средних лет мобилизованный из Красноярского края, миролюбиво говорит: «Хотелось бы, чтобы война поскорее закончилась».
Его непосредственный начальник, старший прапорщик Степан, заходивший еще в Крым в четырнадцатом, режет: «Раньше надо было все делать. Но уж теперь — до талого…»
Родители Степана из Донецкой области, а он родился в Якутии.
У Юрия дома жена и усадебка, у Степана — жена и двое детей.
Мы говорим с мужчинами о потерях среди их товарищей в ходе недавних боев за Работино — они, к сожалению, значительны. О поведении противника и поведении наших военных. Из слов Степана понятно, что хоть он и настроен решительно, но архиважным для него является то, что наши военные стараются максимально беречь мирное население и оказывать ему помощь.
— Это война, и бывает на войне всякое. Но мы никогда намеренно не стреляем по мирным и по их домам. Вот вы были в Мариуполе в ходе боев, там бывало что-то подобное?
— Мирные на наших военных жаловались мне один раз: когда они обратились за помощью к какой-то группе, а те побежали дальше — извините, мол, не до вас сейчас…
— Ну вот! — светлеет лицом Степан, — И мы так же… Хотя скажу честно: я не поручусь за искренность улыбок и слов местных. Мало ли что у человека на душе?
Обхожу лабаз и знакомлюсь с женщиной старшего среднего возраста, продавщицей магазина, которая вышла посидеть на осеннем солнышке в отсутствие покупателей. Ее зовут Татьяна, у нее широкое загорелое лицо и прекрасные синие глаза. Она говорит со мною на чистом русском, даже без южного «хэканья».
— Мы к русским военным относимся нормально, да и они к нам. Но так здесь не все относятся. Я же просто хочу жить и работать… вот, в магазине этом. У меня пятеро детей.
Я не чувствую в словах Татьяны никакого лукавства.
На стене магазина висит объявление о продаже поросят в соседнем селе и рядом — предупреждение об опасности артиллерийского и ракетного обстрела.
Подъехав к магазину, мы спрятали нашу «буханку» под деревьями — как раз из-за опасности прилета с украинских позиций по транспорту. Вскоре приходит сообщение от военных, которым предназначен груз. Перемещаемся на место встречи. Сейчас тихо, близость фронта чувствуется только по дыму над Вербовым и проводам «полевки», полевой связи, змеящимся тут и там.
Груз принимает седобородый Вячеслав — мобилизованный из Новошахтинска, после ухода которого на фронт волонтеры и впряглись в помощь части всей соседской общиной, и молодой розовощекий артиллерийский капитан Илья. Офицер одет в разномастный камуфляж:
— Вы позвонили, весь грязный был, стыдно было так ехать. Надел вот чистое, но что попалось, — улыбается товарищ капитан.
Илья родом из Новороссийска.
Военные открывают нам бак с водой, струя бьет из шланга в пыль степного шляха, Илья распоряжается: «Ополоснитесь с дороги». Мы моем под холодной водой из военного «Урала» руки и лица, подходя к ней один за другим: Донецк, Питер, Ростовская область, Новороссийск… Ловлю себя на мысли, что в этом есть что-то сакральное, объединяющее.
Нам бы хотелось доехать до позиций артиллеристов, но товарищ капитан с той же радостной улыбкой говорит: «Сейчас у нас тихо, но… нет, не сегодня». Соображения боевого командира в данной ситуации закон для всех, в том числе для корреспондентов и волонтеров. Поэтому мы уезжаем несолоно хлебавши, обнявшись на прощание и надеясь на новую встречу на дорогах войны.
В Сети появилось видео, на котором слышен сильный взрыв в Ростове-на-Дону.
Как сообщают ростовчане в социальных сетях, взрыв слышали в центре города и Западном районе. В некоторых квартирах потрескались оконные стекла.
По неподтвержденным данным, подразделения ПВО сбили над Ростовом-на-Дону три зенитные ракеты С-200, которыми ВСУ пытаются обстреливать различные объекты на юге России.
Губернатор Ростовской области Василий Голубев заявил со ссылкой на военных, что никакого взрыва на самом деле не было. По его словам, сильный хлопок — это следствие перехода боевого самолета на сверхзвук.
Ранее российские войска пресекли атаку украинского беспилотника на Москву.
В Сети появилось видео с длинной колонной военной техники. В Telegram-каналах пишут, что речь может идти о подразделениях «вагнеровцев», которые, по словам основателя ЧВК Вагнера Евгения Пригожина, якобы входят в Ростов-на-Дону.
Возможно, данная информация является фейком.
Меж тем в Ростове-на-Дону больше часа не работают уличные веб-камеры.
По данным бывшего министра обороны ДНР Игоря Стрелкова, отряды ЧВК Вагнера, находящиеся в тыловых лагерях, вообще ничего не знали о планах Пригожина и не были готовы действовать.
«С высокой вероятностью в мятеже принимает участие только часть подразделений, сосредоточенных в районе Луганска», — указал Стрелков.
Ранее генпрокурор РФ Игорь Краснов доложил президенту Владимиру Путину о возбуждении против Пригожина уголовного дела за попытку организации вооруженного мятежа.
Основатель ЧВК Вагнера Евгений Пригожин заявил, что отряды «вагнеровцев» заходят в Ростов-на-Дону. По его словам, сопротивления им никто не оказывает.
«Подразделения Минобороны отошли в стороны. Они срочники. Они нам в дети годятся. Мы не воюем с детьми, мы не убиваем детей. Но мы пойдем до конца», — сказал Пригожин.
Пока не известно, насколько достоверна данная информация.
Ранее российские генералы Суровикин и Алексеев обратились к бойцам ЧВК «Вагнера» с просьбой не участвовать в вооруженном мятеже, а полиция Ростова-на-Дону была приведена в боевую готовность.
Войти через социальные сети: