Сюда, на окраину Луганска в нескольких километрах от аэропорта, не приезжают журналисты. Здесь нет ополченцев и тех, кто под бомбами возит гуманитарную помощь. Зато есть три сотни инвалидов и ветеранов войны, оказавшихся ненужными новой киевской власти. Полтора месяца они провели под канонадой «Градов» и авианалетами. Под треск перестрелки в аэропорту собирали хворост для костра, на котором готовили пищу. Слили всю воду из батарей – несколько дней ее вообще никто не подвозил.

Выжить им помогли одна врач, пара медсестер и еще несколько сотрудников. Они бегали договариваться с ополченцами, таскали 50-литровые кастрюли на «неходячий» пятый этаж и успокаивали фронтовиков, знающих войну не по книжкам.

Безопасное место

Подобные заведения, попросту «стардома», всегда оставляют на душе тягостный налет. Не должны бабушки и дедушки доживать в одиночестве. Не светлая это старость. У каждого из постояльцев Луганского пансионата своя история – кто-то похоронил родных, других дети сдали сами. Когда начиналась война, сотрудники обзванивали родственников, чтобы хоть на время забрали пенсионеров домой. Никто не приехал.

Отказался от этих стариков и Киев: когда звонили в департамент, заявили что пансионат в самом безопасном месте, ему ничего не угрожает. Когда оставшийся с бабушками заместитель директора Владимир Гуляев попал к новым властям народной республики, те удивились – по документам всех постояльцев вывезли в Украину. Киев забыл своих ветеранов. Причем в буквальном смысле.

1

Заместитель директора Владимир Гуляев стал героем пансионата, обустроив его жизнь под обстрелами.

© Андрей Кошик

В середине июля почувствовали, что война рядом – ополченцы по посадкам проезжали на технике, говорили, чтобы все зашли в корпус, не стояли на улице. Потом грохот начался. До 3 августа были и свет, и вода. Когда их отключили - ополченцы помогали.Всего человек 30 не уехали, без них бы не выжили. Это Владимир Викторович, техник Сергей Иванович, инженер Игорь Петрович…

В библиотеку на втором этаже пансионата она подниматься не могла, зато охотно делилась новостями, которые слышала по радио – на четвертом этаже живет мужчина, настроивший приемник так, чтобы Первый канал ловил. К 9 часам вечера все выходили на улицу, а слушавший радио пересказывал новости.

Под расстрелами на рассвете носили сухие ветки для костров. И оставшиеся сотрудники с нами. Десять дней без хлеба были, а Владимир Викторович добился, чтобы привозить стали. Теперь через день привозят. Кто? Да те, которых «сепаратистами» называют, вступает в разговор 84-летний Борис Крюков.

Владимир Викторович – заместитель директора – крепкий мужчина с «ежиком» посидевших черных волос. Взгляд уставший, но цепкий. «Когда начали бомбить аэропорт, мы с девчатами на работу ездили под обстрелами, - рассказывает как о само собой разумеющимся. – От конечной остановки – областной больницы – до нас пара километров. Идем по лесу, а вокруг все гудит от минометов». Из 160 сотрудников пансионата к началу войны осталось чуть больше 50. Словно защищая их, объясняет – лето же, многие в отпуска поуходили. Как и директор, вышедшая на работу несколько дней назад, когда Луганск пару недель как не обстреливают.

По трое-четверо суток оставались здесь, невозможно было домой выехать из-за обстрелов. Связи нет. Подготовили бомбоубежище, расставили там кровати с матрасами, даже тренировку с подопечными провели. Не пригодилось – когда стреляли, кто мог, выходил в коридор, остальные в комнатах оставались описывает прифронтовые будни Владимир Викторович.

С июля украинские власти прекратили все выплаты. Тогда на карточки пришла последняя пенсия, но ее невозможно снять – банкоматы в Луганске не работают. Третий месяц без зарплаты живут и сотрудники. Доедали запасы продуктов, сейчас ополченцы из российского гуманитарного груза помогают.

Топлива нет, наступают холода. Дали генератор на 56 киловатт, но солярку не достать, по-хозяйски озабочен бытом пансионата заместитель директора.

Как Сталин от осколка мины спас

Афанасий Филиппович Сергиенко стал настоящим героем среди стариков – его комнату посекло осколками, а ветеран жив остался. «Провел по лицу, стряхнул пыль, проверил, что руки-ноги целы и спать продолжил» - молодецки храбрится 88-летний постоялец.

2

Для фронтовика Афанасия Сергиенко 16 августа стало вторым днем рождения.

© Андрей Кошик

Сюда он попал два года назад из Казахстана. «Ездил целину поднимать, да так и остался. Мать там померла, брат там помер, жена его померла, моя жена померла. Сюда приехал – сильно болел, думал, вообще кончусь» - делится Сергиенко. Не кончился – выходили.

Взрыв прогремел в половину первого ночи 16 августа. Выпущенный национальной гвардией минометный снаряд летел в здание, но зацепился за растущий во дворе каштан. Взрывной волной выбило почти все окна, в комнате Афанасия Филипповича посекло шкаф с одеждой. Попало в самое ушко «За победу над Германией», покорежило усатый профиль. Если бы не фронтовая медаль, осколок долетел бы до спящего.

Чего прятаться было? Не один же день кидали бомбы то сюда, то туда. Никто не стал бояться объяснил фронтовик.

Для него это уже третья война – с немцем воевал два с половиной года, победу встретил в Австрии. Потом еще два с половиной года зачищал Западную Украину от бандеровцев, служил в гаубичной артиллерии в 30 километрах от Львова.

Тогда все было понятно – вот линия передовая идет, вот окопы. Сейчас не знаю, с кем воюют, кто воюет и почему. Один же народ, все наши люди, разводит руками ветеран.

Единственная оставшаяся со стариками врач – невропатолог Елена Старикова. «У меня муж иностранец – из Малайзии, есть куда уехать. Но до последнего момента ждала – выйдет другой врач на смену, сразу в отпуск уйду. Он все не выходит и не выходит. Дотянули до такой степени, что нельзя было выехать» - объясняет доктор.

3

© Андрей Кошик

Признается, что войны не боялась, потому что не знала – как это жить под бомбежкой. «Можно с самолетом сравнить: кто-то летал много раз, поэтому в кресло вжимается, каждой встряски боится. Я, когда первый раз летела, не поняла - чего бояться? Так и здесь – думала, прошедшие войну бабушки спокойными будут. Получилось наоборот, - признается врач. - Когда начали самолеты гудеть, одна из старушек, которая на бомбардировщике воевала, уперлась взглядом в угол, раскачивается и твердит «война началась», «война началась». И так целый день. А я не знала чего ждать, поэтому легче перенесла».

Боялись, даже лежачие ветераны с отключенным головным мозгом, так называемые «овощи». Кажется – ничего не понимают они, а когда «Грады» перестреливались, у всех давление подскакивало.

Начали устраивать жизнь под обстрелами. Жара – 40 градусов. Света нет. Воды нет. В морге холодильник не работает. С мужем Елена пошли в областной морг, полдня искали ритуальную службу. Потом, чтобы не ждать, договорились оставлять под дверью записку – такого-то числа умер тот-то, заберите.

Владимир Викторович, продолжает невропатолог, договорился с ополченцами по подвозу воды. А то дошло до того, что из батарей техническую воду слили, бабушки приходили по стаканчику просить. К пансионату прикомандировали ополченца Андрея – с передовой его из-за ранения убрали, он единственный согласился под обстрелами ездить. В конце августа его убило.

Среди тех, кто не предал стариков – медсестра Ксюша. Девушка признается, что осталась вынуждено: домой нужно ехать через город Счастье, где украинские войска стоят. «Обидно, что нашу работу кроме старичков никто не оценит. Сейчас сотрудники возвращаются и недоумевающее спрашивают – кто виноват, что остались? Вас никто не просил. Это самое обидное» - опускает глаза Ксения.

4

Медсестре Ксюше обидно, что остальные сотрудники бросили стариков.

© Андрей Кошик

«Непонятная война. До сих пор ее не понимаю. И кончилась ли она?» - спрашивает 90-летняя Мария Ковалева. Женщина, в Великую Отечественную летавшая на бомбардировщике У-2, затем 44 года проработавшая учителем начальных классов, вспоминает: рано утром, до начала обстрела, старички ходили в посадку за дровами. Сами инвалиды, еле ноги передвигают, а тащили ветки для костра.

Киев нас бросил, третий месяц ни копейки не получаю. Приходила женщина от новой власти мне, как инвалиду войны, дала пособие 260 рублей. Вот и все деньги за три месяца» - разводит руками Ковалева. Со слезами на глазах женщина смотрит на стоящие на полке иконы – «каждую ночь всем пансионатом молимся Богу, чтобы Путин защитил Донбасс.

• Телеграм
• Дзен
• Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.