За неполные три десятка лет современная благотворительность в России прочно вошла в нашу жизнь. Мы видим, как растет объем частных пожертвований, в том числе на поддержку некоммерческих организаций. Получают распространение как рекуррентные индивидуальные пожертвования благотворительным фондам, так и масштабные инициативы, как, например, акция «Дети вместо цветов» фонда «Вера».

Подобные вещи уже стали настолько привычными, что мы порой не обращаем на них внимания, хотя еще совсем недавно всего этого и в помине не было. Не последнюю роль в том, что благотворительность стала нормой жизни, сыграла цифровизация: к традиционным СМИ присоединились социальные сети и медиа, сумевшие изменить общественное мнение и значительно повысить уровень доверия к филантропическому сектору.

Но у большинства благотворительность по-прежнему ассоциируется с адресными пожертвованиями. Лишь немногие понимают, что она может не только помогать конкретным людям или проектам, но и влиять на решение глобальных социальных задач.

Поговорим о цифрах. В 2017 году благотворительные фонды во всем мире владели около 1,6 трлн долларов. Подчеркну: это не привлеченные от доноров, а их собственные средства (доход от целевых капиталов и депозитов, от социального предпринимательства и т. д.). Да, львиная доля приходится на американские фонды (60%). Но сумма все равно впечатляет.

Эти капиталы могут работать не только в качестве грантов и пожертвований, где социальная составляющая является ключевой. В последнее время фонды все больше задаются вопросом, как сделать так, чтобы на социальные цели работали не только проценты, из которых выплачиваются гранты и пожертвования, поддерживаются проекты, но и капиталы целиком.

Один из последних трендов — темы этического и импакт-инвестирования. Например, когда отказываются от вложений в предприятия, использующие детский труд. Или выбирают вложения, которые помогают решить социальную проблему, как, например, строительство доступного жилья.

Свежий пример: в середине марта, по данным газеты The Guardian, Национальная портретная галерея в Лондоне отказалась от гранта в 1 млн фунтов от семьи миллиардеров Саклер. В официальном релизе подчеркивается, что решение взаимное, а причина в том, что источники дохода семьи «не могут быть подтверждены». Подразумевается же фармацевтическая компания Purdue Pharma, которая производит опиоидный обезболивающий препарат. От злоупотребления такими лекарствами в США ежегодно умирают десятки тысяч человек, а компания обвиняется в сокрытии данных о реальных рисках.

Это действительно сложная дилемма: заработать больше (неважно как), чтобы помочь многим, или заработать меньше, не пренебрегая этическими нормами. Если ты хочешь тратить деньги на что-то хорошее, должен ли думать, какой ценой их получаешь?

Подход к благотворительности сегодня пересматривается, акценты смещаются с точечной помощи к системным изменениям в самых разных сферах. И сектор в России тоже к этому постепенно приходит. Возникает другое понимание роли благотворительных институтов в обществе. Безусловно, помощь конкретному человеку будет всегда, от нее невозможно отказаться, — беда может случиться с каждым. Но не менее важно совместно решать социальные проблемы. И, собственно, их решение поможет уменьшить число тех, кому нужна адресная помощь.

Поддерживая науку, мы поддержим человека, который не заболеет, потому что будет изобретена какая-то новая вакцина. Вкладываясь в хорошее образование, мы даем людям шанс на лучшую жизнь. Создавая условия для взаимодействия, мы делаем жизнь более интересной и качественной.

Такие известные фонды, как «Вера» и «Подари жизнь», тоже начинали с поддержки конкретных детей или хосписа, а теперь переходят к работе со своей темой на другом уровне, системно решая проблемы людей, которые уходят из жизни: доступность лекарств, подготовка врачей и медсестер, изменение законодательства для признания паллиативной помощи.

Это уже определенный этап зрелости самого сектора, и важно обеспечить возможности для его развития. Тут возникает вопрос устойчивости самих благотворительных организаций. И помощь им нужна не только в виде пожертвований на реализацию адресных программ, но и на такие сложные вещи, которые быстрого зримого эффекта не дадут.

Мы как фонд пытаемся поддерживать именно системные истории. Что нужно, чтобы появилась такая устойчивость организаций? Нужны люди, лидеры, профессионалы. Мы вкладываемся в людей, у которых есть идеи. И, конечно, в сами организации. Это может быть как «длинный» грант (наш фонд уже начал выдавать их на срок до 3 лет), дающий некоторую стабильность, так и создание финансовых инструментов длительного планирования, таких как целевые капиталы (или эндаументы), которые мы тоже развиваем. В частности, 5 апреля в Москве проводим уже третий форум, посвященный этой теме.

Есть неочевидные вещи, которые сегодня кажутся ненужными, но на самом деле касаются каждого. Например, фонд «Добрый город Петербург» решил создать целевой капитал в пользу активного долголетия. На эти средства будут поддерживаться различные инициативы пожилых людей, скажем обучение карвингу (создание резных букетов из овощей). Старение не обойдет никого из нас, и, чтобы завтра появились условия для насыщенной и интересной жизни на пенсии, вкладывать нужно сегодня.

Эндаумент поможет сделать так, чтобы некоммерческая организация работала, не останавливаясь, работала лучше, так как ее доход гарантирован. Направлений, где такая поддержка может быть востребована, много. Важно понимать, что, формируя эндаументы, университеты, школы, музеи, клиники, фонды местных сообществ закладывают основу для своего стабильного будущего. А это может серьезно расширить их перспективу планирования будущих проектов.

• Телеграм
• Дзен
• Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.